когда Холланд решит обсудить со мной... всю эту ситуацию. Но он не спешил продолжать. Сидел, закинув ногу на ногу, и с задумчивой улыбкой меня разглядывал. Я тоже на него смотрела, будто загипнотизированная и этой улыбкой, и глазами цвета горького шоколада. В отличие от взгляда Адальгера, взгляд этого мужчины не промораживал до самых костей. А может, он просто старался выглядеть дружелюбным, открытым и милым.

Очевидно же, что ему что-то от меня нужно!

— Эйо о вас рассказывала, — наконец произнёс он, и я вздрогнула.

Та креорка... Точно! Имада ведь говорила, что Эйо на стороне Флаоса, а я совершенно о ней забыла.

— И как выясняется, ничуть не преувеличивала. Вы действительно очень талантливы. Не будь на вас злых чар, и для Аннэли сегодняшний день обернулся бы страшной трагедией.

Оставив в покое пузырьки да склянки, девушка опустилась на подлокотник кресла, в котором сидел Холланд. Он мягко приобнял её за талию, а после сплёл с нею пальцы.

— Я... выполняла приказ, — вроде как оправдалась я (хотя, конечно, моим действиям не было оправданий) и опустила глаза.

— Я знаю, — кивнул Холланд. — Вы все выполняли приказ. Приказ, из-за которого погибло двое — мой солдат и ваш. Ещё один из ваших людей, Лайра, был ранен и сейчас находится у нас.

В тот момент мне захотелось повернуть время вспять, чтобы ничего из этого не слышать. Погиб? Ранен? Кто?! Кто из «моих людей» мог пострадать?!

Если это Вейнанд... Если его... нет в живых...

Даже мысль о его гибели была мне невыносима. Невыносимо больно было об этом думать, допускать...

Представлять.

— Кто... погиб? — с трудом из себя выдавила.

— Иллюзор, — невозмутимо ответил Холланд. — Он бросился на помощь генералу. Помочь, как вы понимаете, не смог — Горна схватили.

— А остальные...

— Сумели скрыться.

Несмотря на ужасные известия, в тот момент мне хотелось вознести духам самую горячую благодарственную молитву. Скрылся... Сумел! Вейнанд жив. Жив! А Герберт... Весельчак и оптимист, который только и делал, что меня подбадривал...

А Герберта больше нет в живых.

— Что будет с Горном? — эти слова тоже дались мне непросто.

— У вашего императора в заключённых есть человек, который мне нужен. Если согласится на обмен, генерал Горн вернётся в Эргандар. Нет — его казнят.

И всё из-за меня.

— Но меня вы отпустите?

Холланд кивнул:

— Я человек слова, Лайра. Раз сказал, что отпущу, значит, так и будет.

— Но... почему? Я ведь куда ценнее Горна! Меня вы можете обменять сразу на целую дюжину заключённых или... Или наказать за то, что собиралась сделать.

Не то чтобы я давала ему советы, просто... Я виновата и наказание действительно заслужила. Не меньше Рейдмара.

— Вы так хотите быть наказанной? — усмехнулся мужчина. Погладил руку своей избранницы и, не дожидаясь ответа, задумчиво добавил: — Может, и хотите... Чтобы успокоить совесть. Но... — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Этого не хочу я. Мне нужно от вас другое, Лайра. Ваша дружба и ваша преданность.

М?

— Не знаю, что вам рассказывал ваш император, скорее всего, пытался выставить меня вселенским злом. — Он усмехнулся. — Могу даже допустить, что у него это получилось. В вас ведь с детства взращивали слепую преданность своему правителю, каким бы чудовищем он ни был.

Не знаю, что такого отразилось у меня на лице, но Холланд вдруг резко добавил:

— Да, Лайра, вы служите чудовищу. Жадному до власти монстру!

— Он пытается положить войне конец, — заметила я неуверенно.

— Это он вам сказал? — ещё одна усмешка. — Само собой, что ещё он мог сказать... А он не рассказывал вам о бесчисленных попытках Флаоса прийти к мирному соглашению? Я даже готов был уступить Эргандару земли в Гренарре, подписать мирный договор на выгодных для вашего правителя условиях, но ему нужно всё. Всё, кроме благополучия и мира. Можете и дальше быть марионеткой в руках тирана, Лайра. Можете и дальше быть его карманной убийцей. Но сможешь ли ты жить с осознанием, кем ты стала и кем тебе ещё не раз придётся стать по его приказу?

— Но вы ведь готовите для меня точно такую же роль, — с горечью сказала я, ощущая себя той самой марионеткой, о которой только что разглагольствовал генерал-протектор. — Роль убийцы и пешки.

— Мне больше нравится — спасительницы, — широко улыбнулся Холланд, словно мы обсуждали что-то очень приятное и весьма весёлое, как старые друзья, повстречавшиеся после долгой разлуки.

— Уж точно не для Эргандара, — заметила я мрачно. — У его величества нет сына, нет преемника. Если с ним что-нибудь случится, начнётся междоусобная война. А мы и так, как вы знаете, в войнах погрязли.

Удивительно, но Холланд и тут нашёлся с ответом, причём мгновенно.

— Что, если я скажу, что родовое древо Лимбургов не было уничтожено полностью, несмотря на старания Регенштейнов, и где-то в мире живёт и здравствует прекрасная юная принцесса? Очаровательное создание, — на миг прикрыв глаза, словно воскрешая перед внутренним взором образ этого самого очаровательного создания, сказал генерал. — Она и бастард Адальгера составили бы отличную пару: наследница рода основателей Эргандара и сын, пусть и незаконорожденный, великого льва. Такой союз примут и люди, и высшие духи. А вы, шиари Ноэро, могли бы этому поспособствовать. — Он хитро подмигнул мне. — Я слышал, вы с Брианом Торнвилом хорошие друзья. Уверен, к вам он прислушается.

Я не сдержала нервного смешка. Мало мне обязанностей иллюзора и хроновика. Сильные мира сего так и норовят превратить меня в профессиональную сводницу. Сначала Рифер и Кайяна, теперь Бриан и эта непонятно откуда взявшаяся наследница древних королей.

И везде должна отметиться я.

— А может, вы захотите стать императрицей? — продолжал сыпать идеями мой пленитель. — Королевой нового мира. Мира, в котором Эргандар не ненавидят. Мира, в котором ваша страна процветает, а ваши солдаты не гибнут целыми отрядами из-за алчности одного-единственного чаровика. За такой сильной чаровницей, как вы, Лайра, пойдут многие.

Ещё лучше.

— Мы с Брианом друзья, — возразила я. — И даже если бы у меня к нему были чувства... иного рода, я бы всё равно не смогла выйти замуж. Меньше всего мне хочется превратиться в безумного хроновика!

Кажется, мои слова его развеселили. Он сжал губы, как будто сдерживая смех, словно я сказала