груз для Министерства обороны в Тобольске, со мной связался местный шаман и сообщил, что отец заключил с ним договор о хранении некой семейной ценности сроком на двадцать лет, — я ни капли не врал, отвечая на вопросы. При необходимости мои слова даже могли подтвердить свидетели. — Срок истекал, и я решил забрать предмет договора. Шаман дал координаты тонкого места и указал, что мне нужно на третий уровень. Там я нашёл разумную жизнь.

— Это всё, конечно, похвально, но, теоретически, изнанки — собственность владельца тонкого места. Кто там им является?

— Мы не чья-то собственность! — вскинулся Киртас, сверкнув глазами. — Все, кто приходил к нам с подобными планами, домой не возвращались!

— Прошу прощения, — извинился император, видя гнев и возмущение аборигенов Восьмиречья. — Просто мы мыслим местными правовыми категориями и пока ещё не перестроились. Так что там с владельцем тонкого места? — уточнил Пётр Алексеевич у меня.

— Владелец — Сергей Иванович Трясогузкин.

— Вот! К Сергею Ивановичу у меня тоже возникли вопросы, но какая твоя выгода со всего этого? — в лоб спросил император. — Я давным-давно не верю в альтруизм.

— Во-первых, я — ваш вассал и обязан сообщать о чём-то подобном, а, во-вторых, в Восьмиречье сейчас наступил локальный конец света, вернее, потоп. Людей нужно срочно эвакуировать оттуда, а я не уверен, что они не разойдутся по невольничьим рынкам в качестве живого товара. Поэтому пришёл к вам.

Пирамидка светилась белым, раздражая императора и подтверждая мои намерения.

«Спасибо тебе, дорогой алтарь!» — мысленно поблагодарил я за ослабление печати и сокрытие моих истинных мыслей от всяческих артефактов и сущностей.

— Ай, да Кречет с ним, надо проверить, — сказал император и произнёс совершенно невпопад, — меня зовут Михаил Юрьевич Комарин.

Пирамидка засветилась чёрным, опровергая слова Петра Алексеевича.

— Странно, а теперь вы назовитесь мной! — обратился император с нажимом, предполагая, что у меня где-то при себе артефакт, скрывающий ложь.

— Меня зовут Его Императорское Величество Пётр Алексеевич Кречет, — пирамидка радостно замигала чёрным, а я чуть не выдохнул с облегчением. Такой прокол вполне мог познакомить меня с плахой.

— Комарин, вы — дурак? Или, может, неродной внук старого барона? — растерянно взирал на меня правитель Российской империи, — просто ваши взгляды настолько отличаются от его, что впору думать, что вы — приёмный.

— Ваше Императорское Величество, вы, конечно, мой сюзерен, но сомнения в моих умственных способностях и в законности происхождения есть тягчайшее оскорбление для любого аристократа, — голос мой был полон стали и холода. Кем бы ни был Пётр Алексеевич, но он — аристократ, и вести себя должен был подобающе. Кажется, до него дошло, что он несколько перегнул палку.

— Приношу свои извинения, — склонил голову император, — восхищение вашей принципиальностью несколько затуманило мне разум и сподвигло на некорректные высказывания. — Я кивнул, принимая извинения, а он продолжил, — конечно же, корона возьмёт на себя обязательства в помощи жителям Восьмиречья на период природных катаклизмов в их мире, а также обеспечит защиту их культуры и жизненного уклада в дальнейшем.

Нарва и Киртас несмело улыбнулись, услышав последние слова императора. Я тоже тихо радовался за восьмиреченцев ровно до того момента, пока Пётр Алексеевич не добавил:

— Вот только как ваш сюзерен, я ожидал услышать новости о пополнении в вашем роду. Когда я могу ждать представления ко двору вашей сестры?

Глава 25

— Когда я могу ждать представления ко двору вашей сестры? — император весьма недобро смотрел на меня, а я мысленно ругался самыми последними словами. Кажется, мне предстоял ещё один непростой разговор с невестой и её братом на тему неразглашения информации, касаемой рода Комариных.

— Планировал сие событие приурочить к новогоднему императорскому балу, — с приторно-вежливой улыбочкой ответил я монарху.

— Что так долго? — подозрительно постукивал пальцами Пётр Алексеевич, при этом черты лица его заострились, делая похожим на кречета, узревшего добычу.

— Девушке нужно прийти в себя после переезда и адаптироваться к местным нормам морали и этикета, — максимально вежливо отвечал я, продолжая улыбаться, как болванчик.

— Возможно, вы и правы, некуда спешить! — отступил монарх, понимая, что снова пересек черту невмешательства в дела чужого рода, пусть и вассального. — Я так понимаю, она и была той самой ценностью, упрятанной по договору у шамана? — Я кивнул, подтверждая догадки императора, а он задумчиво продолжил: — Интересно, чем руководствовался ваш отец, упрятав на изнанку собственную дочь?

— Это мне не ведомо, Ваше Императорское Величество, а поскольку чьими-то стараниями никого из старшего поколения Комариных не осталось в живых, вопрос этот останется без ответа.

И я, и Пётр Алексеевич непроизвольно покосились на пирамидку, определяющую ложь. Та светилась девственной белизной, подтверждая мои слова.

— Экий вы скрытный, Михаил Юрьевич, — досадовал император, вставая из-за стола и обозначая окончание аудиенции, — ну да жизнь у вас была не сахар, потому эта черта вашего характера, а также чрезмерная забота о вновь обретённой сестре вполне объяснимы. Кто из наших уважаемых гостей останется, чтобы стать проводником в Восьмиречье?

— Киртас, вольный охотник Четвёртой реки, — вышел вперёд спутник Нарвы и ободряюще улыбнулся охотнице.

Мы ещё ранее определились с кандидатурой на этот случай, ведь Нарве предстояло пережить операцию.

— Вот и отлично, — кивнул император. — Дмитрий Фёдорович, разместите нашего гостя в кремлёвской гостинице и собирайте отряд быстрого реагирования. Завтра к вечеру в окрестностях Тобольска должен быть разбит временный городок для переселенцев, и отправлены первые экспедиции для эвакуации несчастных восьмиреченцев.

На этом аудиенция у императора завершилась.

* * *

Михельс Исбьерн неделю был, как это у русов говорится, «гвоздём программы» на всех придворных мероприятиях. Балы, охоты, выставки — везде князь Рюгена был желанным гостем. Ещё бы, весть о том, что он ищет невесту, разлетелась по столице и окрестным территориям со скоростью лесного пожара. Само собой сам Михельс этому активно способствовал, заигрывая с юными магичками и не скрывая своих намерений. Первые дни его просто атаковали полоумные мамаши, наперебой подсовывая собственных девиц на выданье. Но стоило князю озвучить минимальные требования к избраннице, большинство, обиженно фыркая, удалялось, что, впрочем, никак не мешало князю развлекаться ночами в постелях горячих вдовушек и не менее горячих неверных супружниц. Кто посмеет предъявлять претензии магу-стихийнику девятого уровня?

Пару раз князь весьма откровенно общался с местным монархом. Конунг Петер честно сообщил, что подходящих запросу Михельса магичек у русов нет:

— Ярл Михельс, у нас три магички подходят под ваши требования, но им уже давно перевалило за две с половиной сотни лет, они праправнуков нянчат, — с прискорбной миной на лице и торжеством во взгляде вещал Кречет, — у нас, конечно, есть зелье омоложения для таких случаев, но захотите ли вы такую невесту, вот в чём вопрос.

— Конунг Петер, возраст не имеет значения, гораздо больше меня интересует возможность