Что ж, однажды это все равно бы вскрылось. Разве что я собирался сделать все по-человечески, если повезет остаться в живых. Давно следовало расставить точки над «i», просто Матильда несколько ускорила события.

— Это обоюдное желание, ваше благородие, — я выдержал ее взгляд и не собирался сдаваться. — К вашему сведению, это уже не впервые. Другое дело, что я честно ждал ее совершеннолетия и никогда не настаивал на близости. Да и в связях с другими особами замечен не был. И, разумеется, я готов делать все дальнейшие шаги, какие положены в данном случае. Только бога ради, давайте сперва разгребем все дерьмо, что устроила императорская сестрица!

Вероятно, Матильда ожидала от меня другой реакции. Может привыкла считать себя старшей, привыкла руководить и отдавать мне приказы. Только обстоятельства изменились. Теперь я был главой рода и держался соответствующе. И хотелось бы снова стать тем сбитым с толку Михой, каким я впервые попал в Лебяжье. Но с тех пор изменились не только мы, но и сам мир вокруг нас.

— Что бы ты себе ни думал, я никогда не дам разрешения на ваш союз, — ответила женщина. — Особенно сейчас, когда Ирина стала той, кем стала. У нее должно быть другое будущее. Яркое, в котором она сможет реализовать всю себя. Ты не сможешь ей этого дать, Михаил. У тебя ничего не осталось.

Я понимающе улыбнулся. Ох уж эта гиперопека…

— Может все же предоставите ей право решать? При всем уважении, Ирина уже не просто достигла совершеннолетия. Она де-факто и не Штофф вовсе. Связав себя с Константинопольским Осколком, она это подтвердила. Теперь она принадлежит роду Романовых, Матильда Карловна. И не думаю, что ваше мнение будет решающим.

Баронесса насмешливо на меня взглянула.

— Я и правда тебе поражаюсь, Михаил. Вроде и не самый глупый парень, а порой оказываешься ну настолько наивным, что не знаешь, куда деваться. Поверь, договориться с императорским домом у тебя еще меньше шансов. Ирина для них сейчас — надежда и спасение. Ты всерьез думаешь, что они отдадут ее тебе? Графу без родового гнезда и со спящим источником силы? Поразительная самоуверенность, Соколов. Просто восхитительная.

— Закончили издеваться?

— Я не издеваюсь, Михаил. Я говорю все как есть.

— Раз мы заговорили о том, как есть, позвольте напомнить, что ни вас, ни меня прямо сейчас в Петрополе видеть не рады. И прежде чем разговаривать о будущем вашей подопечной, сперва нужно отбить город и Великий Осколок у Ксении. В этой мясорубке можем погибнуть мы все, и тогда ваши страхи не реализуются. Вы же понимаете, что Ирина сейчас самая большая угроза для Великой княгини?

— Разумеется, понимаю, — раздраженно бросила Матильда.

— В таком случае прошу вас, давайте решать проблемы по мере поступления. А дальше протестуйте сколько влезет.

Баронесса оскорбленно поджала губы, но быстро вернула самообладание. Лишь то, как яростно она ткнула окурком в пепельницу, выдало ее истинные чувства.

— Перемирие, Соколов, — тихо сказала она. — Я не стану тебе врагом, пока мы не вернем Петрополь государю. Но не думай, что я забуду. Не думай, что позволю тебе испортить ей жизнь. Когда все закончится, если Господу будет угодно, я взыщу с тебя по всем счетам, Михаил. Сейчас я оставлю тебя в живых лишь потому, что ты можешь быть полезен. Но позор ты смоешь кровью.

Когда все разъехались, Воронцов остался дуться наверху, Ирка наслаждалась гостеприимством четы Козляниновых, а я окончательно распрощался с идеей выспаться. Не хотелось мне дрыхнуть, пока Серега в доме. Вряд ли он выкинул бы какую-нибудь глупость, но так мне было спокойнее.

Стараясь убить время, я прогуливался по залам первого этажа: из столовой вышел в гостиную, перешёл холл с лестницей и оказался в еще одной гостиной поменьше, что соседствовала с библиотекой. Планировка немного напоминала наш погибший дом в Ириновке, и я почти что на автомате потянул ручку на себя.

И лишь затем осекся. Все же библиотека — место не всегда публичное. Некоторые хозяева предпочитали включать ее в перечень личных комнат.

— Вас что-то смущает, Михаил Николаевич? — услышал я голос Козлянинова за спиной.

Я резко отдернул руку и обернулся.

— Прошу прощения. Мне следовало спросить разрешения.

— Полно вам, ваше сиятельство! — улыбнулся старик. — В наше время если молодежь проявляет хоть какой-то интерес к книгам, это нужно поощрять.

— В таком случае вас не затруднит провести для меня небольшую экскурсию? Наверняка у вас прекрасная коллекция.

Козлянинов лихо подкрутил седой ус и жестом велел мне заходить первым. Все еще испытывая неловкость, я открыл дверь. Накануне я толком и не разглядел это помещение в полумраке, а здесь было на что посмотреть.

Шкафы со стеклянными дверцами, что должны были предохранять книги от пыли, явно были сделаны на заказ. Вся библиотека была выполнена в стиле английской аристократии, и эта комната, пожалуй, была единственной, где на стенах не было обилия вышитых картин.

Зато здесь имелся неплохой бар, к которому по прямой траектории направился генерал-адъютант.

— Наслышан о вашем горе, Михаил Николаевич, — сказал хозяин и, пробежавшись пальцами по гладким бокам графинов, словно выбирал книгу на полке, достал бутыль с янтарной жидкостью. — Я знал ваших отца и бабку, царствие им небесное.

— Неужели? — удивился я.

Козлянинов улыбнулся.

— К счастью для них, знакомство не было близким — все же я заведовал Управлением. И все же несколько раз мы встречались. Николай Владимирович произвел на меня хорошее впечатление. А ваша бабушка в молодости была крайне привлекательной женщиной. Помянем?

Он плеснул совсем немного напитка в бокалы и протянул один мне.

А ведь я и правда даже не помянул своих родных. Не было случая, да и как бы это помогло? Но раз хозяин дома предложил, почему бы не поддержать инициативу?

— Спасибо, Николай Федорович, — отозвался я и поднял бокал в воздух. — Земля пухом.

— Да упокоит Господь их души.

Я залпом выпил напиток. Кажется, это был крепкий скотч. Не островной, но явно шотландский. Ирландские казались мне более мягкими.

Поставив пустой стакан на стол, я обернулся к стене, большую часть которой занимал многоярусный шкаф хитрой конструкции.

— Должно быть, не одно поколение вашей семьи ее собирало, — сказал я.

Козлянинов хоть и был сварливым стариком, но подобрел, почувствовав мой интерес.

— По большей части это заслуга моего отца — основную коллекцию собрал он, благо занимаемый пост позволял. Он был главой Императорской публичной библиотеки, лично знал многих известных писателей и поэтов. Да и меня изначально готовили отнюдь не в Тайное отделение. Но судьба распорядилась иначе. Тем не менее книги — можно сказать, наше семейное увлечение.