чувство! Я уже упускал что-то важное и катастрофически куда-то опаздывал. Сердце гулко бухало и торопливо стучало в груди, накачиваемое адреналином по самое не могу. Я ещё не понял что, но уже точно знал – происходило… произошло что-то очень херовое!

За всё то время, что я приучался избегать неприятности и старался не попадать в них – я научился чувствовать приближение беды своей задницей. И сейчас моя задница прям вопила ­– «Макс, нам жопа!».

Вскакивать с кровати и куда-то бежать я не спешил, хотя, может и нужно было. Просто открыл глаза и таращился в темноту над головой, прислушиваясь к тихому храпу парней. Маленькая дежурная лампа над входной дверью, ещё одна точно такая над дверью в душевую – вот и всё освещение.

Вроде всё тихо… Почему тогда я проснулся? Что не давало мне спать? Может, дурной сон? Какого хера сердце бьётся так громко? И сколько я проспал? Одни вопросы… Судя по ощущением, проспал я пол часа или час – не больше.

Тихий писк или какой-то скрип со стороны душевой заставил меня вздрогнуть. Я пробежался по комнате взглядом и насчитал четыре пустых койки. Одна Олькина, а три других… Сука! Сука!

Соскользнул с кровати, натянулштаны, проверил на автомате карман, нащупал нож в чехле, и, не став обуваться, шлёпая босыми ногами по холодному полу, двинулся к подсвеченной двери. Мне это всё не нравилось, а холодок, пробегавший по хребту, заставлял нервничать ещё сильнее.

Одна дверь в тёмный предбанник, вторая уже из него. Яркий свет резанул по глазам а клубы молочного пара ударили в лицо. Я растерянно замер на пороге, пытаясь вычленить звуки. Шум воды почти не заглушал тихие мужские голоса и какой-то обречённый женский стон… Хлюпанье, рычание, шлепки, суетливое сопение… Сколько здесь звуков, оказывается…

Несколько шагов прямо по раздевалке, поворот налево, а затем направо. Большая комната с душевыми лейками на белых стенах и четыре человека ровно посередине. Трое обнажённый парней стояли спиной ко мне – загорелые, подтянутые, с крепкими ягодичными мышцами. И одна сломленная девчонка на коленях перед ними.

Сука! Так больно мне ещё никогда не было! Зубы скрипнули до хруста, кулаки сами собой сжались до судороги в костяшках. СУКА!

Олька равнодушно скользнула взглядом по моему лицу, словно не узнала или словно ей было всё равно, и потупила глаза в пол.Лицо разбито, губы в крови… Сгустки крови и зубы на белом полу… Жестко! Это чтобы не кусалась?

Детки богатых родителей… Не боятся, что им что-то будет за это, родители откупят? Или они хотели обставить всё это как несчастный случай – неловкая девчонка упала в душе, расквасила себе лицо и… и может даже умерла. Твари!

— Ещё кусаться будешь, сука? — Довольный голос Алика, старшего из этой тройки. — Ну что, парни? Я её приструнил. Будете пробовать?

— Да ну нахер! — Фыркнул приземистый крепыш Эдик. — Она мне все руки расцарапала.

— А мне чуть причиндалы не откусила. — Отказался от предложения Митрофан.

— Ну, теперь то не откусит! — Самодовольно хмыкнул Алик. — Бля, парни! Так мы каши не сварим – пол часа балду пинаем здесь, пора с ней кончать!

— Пора! — Согласился Эдик. — Но я первым не пойду – дикая она какая-то. Ты в глаза её глянь. Конченная! Может ну её нахер?

— Нихера! Я хочу довести дело до конца! — Алик упрямо мотнул головой. — Она у меня столько крови попила, ещё и сиськами своими вертит постоянно перед нами! Сама ведь хотела!

— Вот и доводи. Твоя идея – тебе и лавры первопроходца! А мы подержим. Да, Мить?

— Ага! — Довольно подтвердил Митрофан. — А потом уже поучаствуем – когда она посговорчивее после тебя станет.

— Как хотите! — Алик довольно хмыкнул, сделал шаг вперёд и словно почувствовал мой обжигающий взгляд в спину, обернулся. — О! Климов! Тебя мы не приглашали. Тебе ведь проблемы не нужны? Сделай вид, что ничего не видел и пошло вон отсюда!

Действительно… Пошло оно всё!

Я небрежно накинул на троицу Проклятье неловкости и неудачи, достал нож из чехла, взяв за рукоятку так, чтобы лезвие пряталось за запястьем, и пошёл навстречу проблемам…

— Эй! Ты… — Больше Эдик ничего сказать не успел, забулькав кровавыми пузырями и упав на пол, зажимая рану.

Я резанул его по горлу, сделал обманчивый выпад в сторону, поднырнув под удар Митрофана, дважды крест на крест полоснул того по груди, оставив две глубокие кровоточащие раны, и пяткой приложил в живот, откинув парня на несколько шагов назад.

Митя тихо заскулил, как побитая дворовая псина, упал на кафельный пол и, оставляя на белой плитке кровавые отпечатки ладоней, пополз к стене. Минус два.

Алик. Всегда считал его самым опасным… Он занял второе место в том соревновании при поступлении, проиграв лишь нашему Ярославу.

Парень хмыкнул, сделал одно ложное движение, второе, резко крутанулся вокруг себя, и каким-то чудом попал по моей руке, на мгновение потерявшей чувствительность. Нож отлетел в сторону, но подбирать его уже не было времени.

Алик кинулся ко мне, снова обманул, нанеся болезненный удар в грудь, сделал подсечку, повалил в партер и принялся душить, умудрившись дважды стукнуть меня своим лбом в переносицу. На мгновение, я потерял ориентацию из-за посыпавшихся искр перед глазами, а потом из-за недостатка кислорода в глазах стало темнеть. Сука! Сдыхать ещё рано…

Я пытался нащупать лицо гада, и он дважды отбрасывал мои руки, не переставая душить… Сука! Крепкий какой. Ещё одна отчаянная попытка, я цепко хватаю его за скулы и впиваюсь большими пальцами в глазницы, вдавливая его зрачки вовнутрь. Не до красивых приемов сейчас.

Ногами обхватываю его за пояс в замок и прижимаю к себе, не выпуская и не давая сбежать. Давление на моей шее ослабевает, но вместо этого я получаю несколько тяжёлых и отчаянных удара кулаками по голове… Всё в полной тишине, нарушаемой лишь звуками борьбы и сопением – никто из нас не горит желанием привлекать сюда лишние глаза и уши. Ещё чуть-чуть…

Выпускаю его из захвата, отталкиваю от себя на пол, и вижу, как он мечется, вслепую нанося удары по воздуху, словно слепой беспомощный котёнок. Сука!

Подскакиваю, обхожу его сзади, резко приближаюсь, пока он не услышал мои шаги, обхватываю сзади за голову и резко выворачиваю её в сторону. Противный хруст шейных позвонков – тело Алика сразу становится ватным и валится на холодный