Хэл не появился.

Я подождала еще несколько книжных дней – в реальном мире они пролетели за считаные минуты. За это время наш корабль успел попасть в бурю, пережил нападение светящегося бледным огнем морского дракона, и, наконец, причалил к неизвестному острову, чтобы переждать в его заводи очередной приближающийся шторм. Вместе с экипажем и главной героиней книги – рыжеволосой отважной дочерью фермера – я сошла на берег. Налетели ветры – Восточный, Западный и Южный. Они подхватили остров и унесли его на своих крыльях в небо. Ветры выглядели гораздо моложе и свирепее, чем во время нашей последней встречи. И меня совершенно не узнали.

Хэла по-прежнему не было.

Вместе с рыжеволосой дочерью фермера я поднялась на гору в центре острова и дошла до развалин древнего замка. В нем навечно был заточен мифический принц. Я надеялась, что принц окажется Хэлом. Но он предстал седым стариком с позеленевшей кожей. Дочь фермера поцеловала его, и, как это водится в сказках, старик снова превратился в юношу.

Я ушла к обрыву и принялась глядеть вниз – на видневшееся под облаками море.

Что же мне делать?

Зажечь лампу? Не зажигать?

– Эхо! А я уже не надеялась встретить тебя до конца года!

Я повернула голову и увидела Мокошь. Она ехала навстречу мне верхом на одном из морских огоньков, которого запрягла в сбрую изо льда и лунного света. Грива у огонька была огненная, но сам он оказался фиолетовым.

– Ты узнала, как его освободить? – спросила она, придерживая конька-огонька в воздухе рядом со мной. – Решила, что тебе делать?

Я подумала о часах за обсидиановой дверью. О лампе на моем прикроватном столике. О человеческих пальцах, которые переплелись в ночной темноте с моими пальцами.

– Я не хочу сделать что-нибудь неправильно.

Морской конек-огонек мерцал и мелодично гудел, а Мокошь сказала, с жалостью посмотрев на меня:

– Значит, ничего делать не станешь? А что ты насчет лампы решила?

Я резко вскинула голову. Ужасное подозрение мелькнуло у меня в голове.

– Ты Лесная королева?

– Нет, – покачала головой Мокошь. – Но я ее знаю.

– Хэл говорит, что она всегда лжет.

– Он ошибается. Она всегда говорит только правду. – Ветер вытащил из косы Мокошь одну серебряную прядку и играл сейчас с ней, как с шелковой ниточкой. – Что она велела тебе сделать?

– Единственную вещь, которая мне запрещена.

– Значит, у тебя есть ответ. Зажги лампу. Освободи его.

Фиолетовый конек-огонек раскрыл призрачную пасть и завел странную песню. Я почувствовала упавшие на плечи первые капли дождя.

– Кто ты? – требовательно спросила я у Мокошь.

Она погладила шею своего конька-огонька, и ее рука проскочила насквозь. Я не понимала, как она умудряется сидеть на этом светящемся туманном облачке.

– Я та, кто заботится о Хэле ничуть не меньше, чем ты. Я та, кто увидит его свободным, – я пыталась не обращать внимания на вспыхнувшую во мне ревность. Безуспешно. – Я буду откровенна с тобой, Эхо. Ты единственная, кто может помочь ему. И добиться успеха, и потерпеть неудачу – все в твоих руках. Но знай, что если ты потерпишь неудачу, ты всегда будешь жалеть об этом. И в этом случае пути назад для тебя уже не будет.

– Я не могу его потерять, – сказала я сквозь душившие меня слезы.

– Тогда ты знаешь, что нужно делать.

– Но я не могу.

– Эхо, – Мокошь положила руки мне на плечи, и от этого я почему-то сразу почувствовала себя гораздо увереннее. – Не подведи его. И себя не подведи. Помни, только ты можешь это сделать. Я верю в тебя.

Конек-огонек допел последнюю ноту и замолчал.

– Ты знаешь, что должна делать, – сказала Мокошь. – А теперь прощай.

Она натянула мерцающие поводья своего конька-огонька и улетела на нем в небо.

Я приказала библиотеке вернуть меня домой.

Я не могу сказать точно, когда это решила. Возможно, наблюдая за тем, как волк, который был Хэлом, крушит комнату за черной обсидиановой дверью. Возможно, слушая обращенные ко мне слова Мокошь на летучем острове. А может быть, еще раньше, когда зашивала за день до этого оставленную моей шпагой рану на волчьей груди.

«Есть одна вещь, которую тебе запрещено делать. Одно правило, которое ты обязана соблюдать».

Я вытерла слезы с лица и выскочила из библиотеки. Вернувшись в свою спальню, закрыла за собой дверь и заперла ее на задвижку.

«Ты должна переступить запрет».

– Дом, дай спички, пожалуйста.

Они тут же появились на прикроватном столике. Я сжала спичечный коробок в кулаке и засунула его глубоко в карман.

«Только это разрушит чары».

Мне пришлось проглотить подкативший к горлу комок, прежде чем я смогла обратиться к дому со следующей просьбой.

– И масло для лампы.

Заправленная маслом лампа.

Дрожа всем телом, я вышла из комнаты.

Я весь день искала Хэла, шагая из одной зеркальной книги в другую. Он все не приходил, не приходил, не приходил, а я все искала его. Я не могла сделать то, что задумала, не повидавшись с ним в последний раз. Это поможет мне успокоиться и убедить саму себя в том, что я не собираюсь совершить ужасную ошибку.

Наконец, когда время обеда уже прошло и до полуночи оставалось всего лишь несколько часов, Хэл появился.

Он встретил меня на высоком холме с видом на долину, освещенную сразу двумя солнцами. Хэл выглядел торжественным, подтянутым. Юноша подошел ко мне, не сказав ни слова, а затем сжал мою руку в своей, и я сразу почувствовала себя сильнее и увереннее.

Рядом с нами фавн с цветочками в волосах и серебряный медведь в короне из колючих стеблей шиповника удерживали привязанный к веревкам воздушный шар. Он напоминал огромное фиолетовое яйцо, раскрашенное голубыми и золотистыми завитками. К шару была прикреплена большая плетеная корзина, в которой ревела газовая горелка, нагнетая горячий воздух внутрь шара.

– Готовитесь к последнему приключению, господин Хэл?

Он коротко улыбнулся и помог мне забраться в корзину воздушного шара, а потом залез в нее сам. Я обхватила Хэла одной рукой за пояс, крепче прижимая его к себе. Фавн и медведь отпустили веревки. Шар начал быстро подниматься в воздух и помчался по ветру в падающих под разными углами лучах двух солнц. Долина внизу вскоре сделалась совсем маленькой, зато небо стало огромным.