Процессия направилась сначала на большой майдан[10] между городом и рекой, оркестры звучали в полную силу, барабаны гремели так, что уши разрывались, распорядители орали, а слоны развлекались больше всех, что происходит с ними всегда, когда они играют в обществе важную роль.

Во главе всех Ютирупа ехал в золотом паланкине на Акбаре, самом крупном слоне, отличавшемся трезвостью после случая с ромом Тома Трайпа. Акбар был разрисован яркими красными и синими узорами и выглядел так, как будто у него во рту не могло растаять даже масло.

За Ютирупой следовали принцы, согласно своему рангу, у каждого сзади находились два служителя, обмахивающие господина опахалами из страусовых перьев. Затем шел оркестр. Дальше – Сэмсон с двумя десятками британских офицеров в колясках, их лошади совсем обезумели от шума и от запаха слонов, и приходилось подпирать им головы оглоблями, что добавляло веселья. Затем следовал еще один оркестр и войско магараджи. Потом шли еще слоны, нагруженные менее значительной знатью; а за ними чуть ли не на милю тянулась колонна раджпутских землевладельцев верхом на самых роскошных лошадях, ради которых они влезли в долги.

Далее следовал третий оркестр, еще войско магараджи, а после – Ясмини на слоне, сопровождаемая двадцатью принцессами и Тесс, каждая на отдельном слоне, и служанки, махавшие украшенными драгоценностями опахалами. А дальше – еще войска, а за ними Дик и Том Трайп верхом. Троттере притулился между Томом и Диком, он пытался обеими передними лапами сорвать с себя ошейник, увешанный золотом, что он считал унижением своего собачьего достоинства.

Торговцы водой собирали свой урожай; разносчики фруктов и сластей лелеяли мечты об открытии лавок и о том, как надуть собирателей налогов. Полисмены расхаживали с важным видом, покрикивали и приказывали всем отойти туда или сюда, но никто не обращал на них ни малейшего внимания, а полисмены не пытались с этим бороться, так как толпа была слишком настроена поступать по-своему, и потому опасно было ей противоречить.

Среди толпы людей, идущих пешком, шагал маленький слон, а на нем ехали три мужчины в новых белых одеждах – Бимбу, Пинга и Умра. К сожалению, приходится отметить, что они были сильно пьяными; они преувеличенно хохотали над тем, что вовсе не казалось смешным, обмениваясь с толпой такими шуточками, какие заставили бы волосы на голове у Тесс встать дыбом, если бы она могла их слышать и понимать. Из окон и с крыш люди бросали цветы Бимбу, Умре и Пинге, потому что весь Индустан знает: большое достоинство состоит в том, чтобы обращаться с нищими так, будто они аристократы; а Бимбу сплел себе венок, нацепил на тюрбан и выглядел еще более загулявшим весельчаком.

Процессия шла через весь древний город; иногда по таким узким улочкам, что жители вполне могли стукнуть Ютирупу из окон верхних этажей, но они только бросали в него цветы и называли его «багадуром», царем слонов, великим принцем и десятком других имен. Он играл именно ту роль, какой от него ждали, сидя прямо, как стрела, в своем паланкине, точно принц из волшебной сказки, драгоценные камни украшали плюмаж его тюрбана, а на его шелковом одеянии сверкало больше бриллиантов, чем на куртизанке в Монте-Карло. Другие принцы по внешности вполне соответствовали ему, разве что ехали на слонах поменьше: у Акбара не было равных, когда он был трезв и вел себя как следует.

А когда проезжала Ясмини, а за ней Тесс и все другие принцессы, тут уж толпа необыкновенно оживилась, потому что, если смотреть внимательно, защищая глаза от солнца ладонью, можно было увидеть очертания их лиц сквозь покрывала! И видеть такую красоту! Такое великолепие!

Такую гордость! Такие драгоценности! И такую непостижимую таинственность и признаки интриг и заговоров! Пышность обходится дорого, но поверьте Сиалпуру, она стоит того!

Перед входом в зал дурбара среди шума и ужасной жары животные, люди и экипажи смешались в беспорядочный водоворот; и в это время знатные люди стали входить в зал, стараясь занять лучшие места, а толпе предоставили рассортироваться снаружи. И все сделалось еще интереснее из-за того, что Акбар начал проявлять признаки дурного характера: он несколько раз вытянул вверх хобот и затрубил в знак недовольства. Его погонщик то окликал его ласковыми именами, то пользовался хлыстом, обещая ему то рома, то хорошую порку. Но Акбару нужен был алкоголь, а не обещания, а никто не осмеливался дать ему выпить раньше, чем начнется вечер, когда он сможет пить, сколько влезет, за стенами своей загородки.

А тут еще лошадь Сэмсона перепугалась трубных звуков Акбара, и эмиссар выскочил из экипажа и мгновенно нырнул в помещение. Лошадь ворвалась в толпу, а негодующий слон вдребезги разбил коляску, но никто не пострадал, разве что получил синяк-другой, хотя пошли слухи о том, что сто тридцать шесть человек были раздавлены насмерть и один ребенок ранен, что сделало событие еще более волнующим, и сенсация была такая, как будто все эти смерти произошли на самом деле.

В зале дурбара происходила невиданная в истории сцена: такое море тюрбанов, такой блеск драгоценных камней, такое сборище представителей древних родов! Ютирупа уселся на трон возле украшения из павлиньих перьев, а рядом с ним – о ужас! – на другой трон села Ясмини с открытым лицом, и подле нее заняла место очень красивая принцесса, тоже без покрывала, и никто, кроме Сэмсона, не заподозрил бы, что это Тесс.

Но глаза принцессы Ясмини – они так украшали всю церемонию! Можно было любоваться и ее золотыми волосами, но ее глаза – их, конечно, одолжили сами боги для этого события! Глубже, чем воды озер в Гималаях, голубее, чем бирюза и сапфиры, чем небо или любой другой голубой предмет, какой только можно вспомнить, – полный любви, понимающий, удивленный голубой, – два драгоценных камешка, которые в тот день светились сильнее всех других в зале дурбара.

И так как каждый из принцев в порядке старшинства подходил к Ютирупе, чтобы произнести вежливую речь, поклониться и получить в ответ царственный поклон, то каждый принц вынужден был сначала пройти мимо Ясмини и поклониться ей, хотя речь он обращал к Ютирупе. И когда наступила очередь Сэмсона, ему тоже пришлось сначала поклониться Ясмини, ибо, как джентльмен, он не мог пойти на меньшее. Ее изумительные глаза, встретившись с его гневным взором, засмеялись ему навстречу, когда она отдавала ответный поклон, и засветились таким весельем и такой радостью, что и он не мог не улыбнуться; он прощал почти все красивой женщине. Он смог простить ей и то, что не менее девятнадцати британских офицеров разных рангов и ста двадцати трех туземцев своими глазами видят, как он отдает официальный поклон супруге правящего магараджи. Он официально признал ее!

Что же, он полагал, что может пережить неприятные последствия не хуже всякого другого, и он ехал домой с улыбкой и высоко задрав подбородок, чтобы излить душу полковнику Уиллоуби де Уингу над виски с содовой в клубе, как впоследствии поведал Фердинанд де Соуза Браганца.

Поздно ночью, когда кончились фейерверки и огни на крышах и в окнах начали угасать, возник вопрос, кто сильнее пьян: Акбар, трое нищих или Том Трайп. По всему городу было слышно, как ужасающе трубит Акбар, гоняясь за тенями, мышами, крысами и за всеми, кого он мог увидеть и вообразить. То, что видел Том Трайп, удерживало его у него на квартире, где за ним с грустью наблюдал Троттере. Трое нищих, Бимбу, Пинга и Умра, видели янтарные луны в пурпурном небе, ибо так они сказали. Они также сказали, что мир прекрасен и что Ясмини – королева из королев и что из ее украшенной драгоценностями руки едят сами боги. А когда их стали бранить за богохульство, они начали отпускать такие смешные и неподобающие шуточки, что все опять рассмеялись.