Я беспокоюсь только о своем искусстве и намерен думать в будущем только о своем добром имени, поэтому надеюсь, вам покажется вполне обоснованным мое желание избавиться от сомнений по поводу выполнения условий, которые король, вы и месье де ла Буйери намерены предоставить мне и сохранить в будущем.

Для достижения этой цели мне хотелось бы, месье виконт, чтобы контракт включал те условия, которые я высказал, и, главное, новый королевский указ, более определенный, чем первый, окончательно убедит меня в получении ежегодной пожизненной ренты в 6000 франков (приблизительно 3400 долларов) независимо от содержания контракта».

Россини предвкушал, что сможет каждый год проводить три месяца в Болонье и в то же время, если пожелает, писать новую оперу на либретто по собственному выбору. При таких условиях ему предстоит девять месяцев проводить в Париже, занимаясь постановкой оперы и наслаждаясь парижской жизнью. Он был готов когда-нибудь в покрытом туманом будущем сочинять для французских государственных театров, но только при условии, что ему, безусловно, будет пожалован пожизненный доход из королевского кошелька, никоим образом не связанный с какими-либо условиями контракта. По его предложению эти условия предусматривали, что он напишет пять опер за десять лет – по одной в два года, «Вильгельм Телль» должен стать первой из этих пяти опер. Либретто будет выбираться по соглашению между ним и генеральной дирекцией изящных искусств, он должен будет получать по 15 000 франков (около 8515 долларов) за каждую оперу, к тому же бенефисный спектакль каждой оперы, а пожизненную ренту в 6000 франков следует рассматривать как вознаграждение за прошедшую работу в «Опера» и как поощрение с целью вдохновить его на дальнейшую службу по ее улучшению.

Карл X дал понять, что согласен на условия Россини, но до начала 1829 года предложенный контракт не был подписан, так как советники короля понимали, что он вступит в противоречие со всем известным намерением Россини отойти от написания опер. Они совершили тактическую ошибку, предположив, будто он блефует. Вопрос о пожизненной ежегодной ренте «повис» без ответа в парижском воздухе. Однако 10 апреля 1829 года Россини снова обратился к Ларошфуко:

«Мною движет не эгоизм, можете не сомневаться в этом, мне неоднократно предлагались более выгодные условия Англией, Германией, Россией и Италией; я отказался. Моя музыкальная карьера во всех отношениях достаточно продвинулась, так что у меня нет необходимости продолжать ее, и ничто не помешало бы мне уехать на родину и наслаждаться приятным отдыхом, если бы я не горел желанием и впредь доказывать свою благодарность Его Величеству, королю Франции, постоянно оказывавшему мне честь. Я проявлял свое доброе отношение и продолжаю служить на благо великого театра, которому покровительствует этот великодушный принц, и впредь готов вносить свой вклад в процветание этого великолепного заведения, уникального в Европе.

Вот мое единственное желание и моя единственная цель. Очевидно, что новое соглашение будет более выгодным, чем старое, для королевского двора и администрации [«Опера»], тогда они смогут знать установленное количество произведений, которые должны быть сочинены, и сроки, когда они будут исполнены, – все это только приблизительно указывалось в первом контракте».

Здесь цветистые неискренние речи Россини намекают на то, что теперь его личное состояние позволит ему вести спокойную жизнь в Болонье и он не будет ощущать настоятельной необходимости писать оперы, однако он согласится написать четыре оперы после «Вильгельма Телля» за общую сумму примерно в 44 500 долларов плюс проценты от пяти бенефисов в «Опера» и пожизненная ежегодная рента примерно 3560 долларов, если ему будет предоставлено десятилетие для создания четырех ненаписанных опер. Он устал и хотел отдохнуть, но он любил деньги. Однако решение вопроса затягивалось, и Россини рассердился. Он заявил Эмилю Тимоте Любберу, директору «Опера», о том, что если тотчас же не получит контракт, то отменит репетиции «Вильгельма Телля» и не передаст третий и четвертый акты переписчику, и это была не просто угроза.

Поскольку контракта не последовало, он приостановил репетиции. Разумеется, такой поступок Россини выглядел не слишком привлекательно.

Теперь настала очередь Люббера обратиться к Ларошфуко:

«Администрация театра сделала все возможное: декорации, костюмы – все готово, только музыкальная подготовка отложена и, повторяю, не начнется до тех пор, пока Россини не будет удовлетворен. Не мне судить поведение Россини при создавшихся обстоятельствах, но, уверяю вас, он не изменит своего мнения... Положение становилось все более критическим, поскольку маэстро дал понять, что, если окончательное решение его дела будет и дальше откладываться, он заберет оперу!»

14 апреля Ларошфуко поставил в известность обо всем высшую королевскую власть. 8 мая 1829 года контракт, которого так добивался Россини, был составлен. Его подписал лично Карл X, и даже июльская революция, свергнувшая его с трона в следующем году, не отменила контракта, заключенного Россини с правителем Франции. В итоге этот факт сыграл решающую роль в его пользу в затянувшейся тяжбе относительно пожизненной ежегодной ренты, в которую он вовлек французских должностных лиц и двор. Он проявил большую проницательность, настояв на том, что выплата ежегодного пособия не будет зависеть от других условий контракта. Возможно, он и намеревался написать еще четыре оперы после «Телля», но не написал.

Новый контракт был подписан, а Чинти-Даморо выздоровела, и в семь часов вечера в понедельник 3 августа 1829 года Франсуа Антуан Хабенек воздел руки для того, чтобы начать увертюру «Вильгельма Телля» в «Опера» перед публикой, во многом представленной самыми знаменитыми мужчинами и женщинами. Слушатели приняли оперу с уважением, даже с энтузиазмом во время первых двух актов, но в двух следующих признаки удовольствия проявлялись крайне редко. Однако газеты завели победную песнь мощных похвал, которые, пожалуй, лучше всего суммируются в одной публикации из «Глоб» от 5 августа: «С этого вечера начинается новая эра, не только для французской музыки, но для драматической музыки всех стран». Возможно, под влиянием прессы зрители продолжали приходить. В августовском номере «Ревю мюзикаль» Фетис смог сказать: «Вильгельм Телль» следует по пути успеха или, точнее говоря, вышел на этот путь, так как публика теперь понимает эту музыку, которая первоначально казалась ей слишком сильной. Что касается нас, более опытных людей, то с каждым исполнением мы обнаруживаем сотню новых красот, ускользнувших от нас даже в тех номерах, которые невозможно не заметить. В этой опере достаточно идей, чтобы создать десять прекрасных опер, полных мыслей». Трупена с радостью заплатил Россини 24 000 франков (13 630 долларов) за право опубликовать партитуру.

К июлю 1830 года, времени свержения Карла X, «Вильгельма Телля» исполнили в «Опера» сорок три раза. Однако начиная со второго или третьего исполнения потрясающая ария Арнольда из четвертого акта «Наследственный приют» и последовавшая за ней кабалетта «Друзья, друзья, за отца отомстите» пропускались, так как Нурри был не в состоянии их исполнить; похоже, оперу не слышали в наиболее эффектном виде до тех пор, пока ее в 1837 году не исполнил Дюпре. 1 июля 1831 года, когда июльская революция закончилась и на троне воцарился Луи Филипп, «Телля» исполняли в пятьдесят седьмой раз. Однако к этому времени опера была сокращена до трех актов: третий акт теперь начинался там, где в партитуре начинался четвертый. «Но это было всего лишь робкое начало искажений, – пишет Азеведо, – своими собственными глазами мы видели и достаточно часто изумительный второй акт «Вильгельма Телля», исполненный без второстепенных и третьестепенных персонажей и призванный служить вступлением к какому-нибудь балету, и в течение трех лет, предшествовавших дебюту месье Дюпре, публика могла услышать не более чем фрагмент такого прекрасного произведения».