— В каком именно доме ты живешь? — поинтересовался Лон.

— «Дойче Хаус». Там в основном обитают немцы: эмигранты и студенты.

— Ну, и что же случилось потом? — продолжал Селитто.

Сейчас Амелия поняла, что хотя этот огромный детектив с виду казался куда грубее и раздражительнее Райма, в действительности он был гораздо более сострадательным и понимающим человеком.

— Он бросил меня в багажник своей машины и привез сюда.

— А тебе удалось его разглядеть?

Девушка закрыла глаза. Амелия повторила вопрос, и Монелл отрицательно помотала головой. Очевидно, как и предполагал Райм, преступник был в своей лыжной маске темно-синего цвета.

— И в перчатках.

— Опиши их.

Они были темными, но точного оттенка она тоже припомнить не смогла.

— Что-нибудь необычное было в этом человеке? В твоем похитителе?

— Нет, но он был белый, это я могу точно сказать.

— Ты не запомнила номера такси? — поинтересовался Селитто.

— Was?[13]— незаметно для себя девушка перешла на свой родной язык.

Сакс даже подпрыгнула на месте, когда из рации прогремел перевод Райма:

— Das Nummernschild!

«Откуда он столько всего знает?» — еще раз удивилась Амелия. Она повторила это слово девушке, но та отрицательно помотала головой, а потом, прищурившись, спросила:

— А что вы имеете в виду, говоря про такси?

— А разве его машина была не такси?

— Nein. Самая обычная легковая машина.

— Вы слышите, Линкольн?

— Да. У нашего мальчика есть еще и другие колеса. И если он уложил ее в багажник, значит, это не пикап и не фургон.

Сакс снова повторила слова Райма девушке, и та согласно кивнула:

— Да, самый простой седан.

— Ты ничего не помнишь о цвете автомобиля, марке или, возможно, даже годе выпуска?

— Светлая. Может быть, серебристая или серая. Или… есть еще такой цвет, светло-коричневый.

— Бежевый?

Она снова кивнула.

— Может быть, и бежевый, — перевела Амелия для Райма.

— Скажи, пожалуйста, в багажнике что-нибудь лежало? Может быть, какие-нибудь инструменты, тряпки, чемоданы? — спросил Селитто.

Но Монелл ответила, что багажник оказался совершенно пустым.

Тогда заговорил Райм:

— А чем там пахло? В багажнике?

Сакс повторила вопрос.

— Не знаю.

— Может быть, маслом или бензином?

— Нет. Там пахло… чистотой.

— Ну, значит, это новая машина, — отреагировал Райм.

Монелл неожиданно расплакалась. Затем начала отчаянно мотать головой. Сакс взяла ее за руку, и девушка вскоре справилась с нахлынувшими чувствами:

— Мы ехали очень долго. Мне показалось, что очень долго.

— Ты все говоришь правильно, милая, — поддержала ее Сакс.

— Скажи ей, чтобы она разделась, — перебил их голос Райма.

— Что?

— Сними с нее одежду.

— Я не стану этого делать.

— Пусть врачи выдадут ей халат. Нам нужна ее одежда, Амелия.

— Я не могу, — зашептала Сакс. — Она плачет.

— Пожалуйста, — встревожился Райм, — это очень важно.

Селитто кивком велел Амелии выполнять приказ, и та, поджав губы, тихо объяснила Монелл, что от нее требуется. К ее удивлению, девушка сразу же согласилась. Оказалось, ей самой хотелось побыстрее избавиться от окровавленной одежды. Чтобы не смущать их, Селитто отошел в сторонку и начал о чем-то совещаться с Хауманном. Монелл с удовольствием облачилась в халат, предложенный ей врачом, а один из полицейских в штатском накрыл ее плечи своей спортивной курткой. Сакс уложила джинсы и рубашку в пакеты.

— Одежда у меня, — передала она Райму.

— Теперь девушка должна пройти вместе с тобой на место преступления, — продолжал Линкольн.

— Что?!

— Только убедись в том, что она будет находиться позади тебя, чтобы не нарушить целостность вещественных доказательств.

Сакс посмотрела на сгорбившуюся жалкую фигуру, устроившуюся на носилках между двумя полицейскими автобусами.

— Она не в форме и не сможет идти. Он сильно порезал ее. До самых костей. Для того чтобы крысы учуяли кровь и поскорее разделались с ней.

— Но она может передвигаться?

— Вероятно. Но вы представляете себе, что ей пришлось пережить?

— Она может точно сказать, как они шли туда. Она может показать, где именно он стоял.

— Ее сейчас должны отправить на пункт первой помощи. Девушка потеряла слишком много крови.

Райм помолчал, а потом заговорил более дружелюбно:

— Попроси ее об этом.

Однако его веселость была наигранной, и Сакс почувствовала его волнение. Она знала, что Линкольн был не из тех, кто балует людей. Ему не надо было этого делать. Он всегда поступал так, как считал нужным.

— Ну, хотя бы один раз по «решетке», — настаивал Райм.

«Да пошел ты куда подальше, Линкольн Райм!» — подумала Амелия.

— Это…

— Очень важно, я все понимаю.

Наступила тишина. Сакс посмотрела на Монелл, а потом услышала голос, свой собственный голос, который произнес:

— Я возвращаюсь туда за вещественными доказательствами. Ты пойдешь со мной?

Девушка так умоляюще посмотрела на Амелию, что у той сжалось сердце. На глазах Монелл выступили слезы:

— Нет, нет! Я не пойду больше туда. Bitte nicht, oh, bitte nicht…

Сакс кивнула и ободряюще пожала руку девушки. Она объяснила ситуацию, стараясь оставаться хладнокровной, но, к ее удивлению, Райм так же спокойно ответил ей:

— Хорошо, Амелия. Пусть отлежится. Ты просто спроси ее, что случилось потом, когда они приехали сюда.

Девушка рассказала, как ей удалось ударить похитителя головой и отбежать в сторону.

— Я здорово врезала ему, — с некоторым удовольствием повторила Монелл. — И у него с руки слетела перчатка. Он этого не ожидал, растерялся, а потом принялся душить меня. Он…

— Рукой без перчатки? — встрепенулся Райм.

Сакс повторила вопрос, и Монелл утвердительно кивнула:

— Да.

— Великолепно, значит, есть отпечатки! — закричал Райм так громко, что микрофон исказил его голос. — Когда это случилось? Сколько времени прошло с тех пор?