Внизу, в каюте, настоящая зона бедствия. Все еще влажное или мокрое насквозь. Шкаф развалился на части, и куски его разлетелись по всей яхте, как и остальное оснащение. Плита теперь не зажигается, но, надеюсь, все же заработает, когда подсохнет.

Разобравшись с самыми тяжелыми последствиями разрушений и как следует выспавшись, я все еще ощущаю себя как гигантское желе. Руки и ноги у меня тяжелые и ноют, и, конечно, я обзавелась чудесной коллекцией синяков! Это физическое состояние, а морально я чувствовала себя так, будто постарела лет на десять, но теперь я пришла в норму и снова в хорошем настроении. Ведь мы скоро минуем половину пути.

Когда ветер наконец успокоился, мне был подарен потрясающий закат, а когда я разбирала палубу, рядом задержалась пара дельфинов, будто проверяя, все ли в порядке.

Я безумно благодарна Брюсу. Он идеально справился и говорил именно то, что надо, каждый раз, когда я звонила. А еще Бобу, который всю ночь не спал и сообщал мне все новые прогнозы о том, когда ожидается ослабление ветра.

Я могла бы продолжать бесконечно, но лучше остановиться прежде, чем моя запись в блоге превратится в роман, ведь у меня здесь еще полно работы!

Я не очень беспокоилась, когда погода начала ухудшаться. Но когда измерительные приборы показали, что порывы ветра превышают 60 узлов, я начала осознавать, что предстоит не просто очередной шторм. Я этого не ожидала, поэтому, когда спускала грот, не успела сделать это как следует. Мне еще придется пожалеть о том, что я так замешкалась.

Пока волны только накапливали мощь на первой стадии шторма, я оставалась в кокпите, управляя яхтой вручную, а затем, когда море слишком разыгралось, сидела и следила за тем, как автопилот упорно борется, направляя нас, помогая скользить вниз по волнам. Ветер, плотный от брызг, нес ледяной холод, с силой ударял в стенки и пробивался внутрь. Он бил и жалил каждый незащищенный кусочек кожи.

Шторм все набирал силу, и волны буквально загипнотизировали меня, наполнив благоговейным ужасом. Я и раньше видела большие волны, но таких – никогда. Это были настоящие необъятные стены из воды. Я много лет подряд рисовала их в воображении, прикалывала фотографии яростных южноокеанских волн к переборке нашей семейной яхты, Home Abroad («Всюду дом»), но ничто не смогло подготовить меня к их реальной мощи и красоте.

«Розовая леди» шла под одним только маленьким штормовым стакселем и держалась отлично, как я и ожидала. Но через несколько часов мои нервы так натянулись, что практически бренчали. Шторм все усиливался, волны становились все выше, и я, почти не закрывая рта, выкрикивала ободряющие слова яхте и автопилоту. Если позади нас вставала на дыбы особенно большая волна, я во весь голос предупреждала их об этом, будто меня можно было расслышать в реве ветра: «Давайте, девочки, готовьтесь! Большая волна идет!»

Когда гребень волны ударял нам в бок, я, хватаясь за все, что попало под руку, вопила снова и снова: «Держись, держись, давай, ты справишься!» Сейчас даже не знаю, говорила я с «Розовой леди» или с самой собой. Когда нас подхватывала волна, и мы скользили с нее носом вниз, я кричала: «Ровнее, ровнее».

Когда мы попадали во впадину между волнами, на несколько секунд становилось тихо (по крайней мере, тише, чем прежде), потому что водяные горы по обе стороны яхты заглушали шум ветра. И можно было кричать уже не так сильно: «Отличная работа, девочки, замечательно работаете в команде». Чувствуя, что яхта взбирается на следующую волну, я выкрикивала: «Еще разок, ну давайте. Мы справимся!»

Уверена, эти крики помогали больше мне, чем «Розовой леди» и автопилоту, но я старалась, чтобы голос звучал твердо и позитивно, и почти ухитрилась внушить себе, что я спокойна и собранна, и не впасть в полное безумие.

Это напоминало тот случай, когда я сидела под столом с нашей маленькой Мэгги. Я успокаивала себя, направляя все силы на то, чтобы успокаивать кого-то другого. Бред? Может быть, но это сработало. Если нужно держать себя под контролем в случае, когда все вокруг полностью вышло из-под контроля, лучше всего притвориться, что владеешь ситуацией.

Прошло несколько часов, а ветер продолжал усиливаться, и волны превратились в громадные темные горы, спереди сплошь покрытые белым. На их белых вершинах пена клубилась так же, как на волнах, разбивающихся о берег. На палубе я больше не могла сделать ничего полезного, а к тому же начала по-настоящему замерзать, так что я решила, что настало время привязаться внизу и перетерпеть.

Внизу мне показалось, будто шторм немного стихает и худшее позади. Я позвонила маме, папе и Брюсу и поболтала с ними крайне бодро и оптимистично. Я нервничала, но при этом радовалась, что мы так хорошо справились. Однако прошло немного времени, и я осознала, что положение дел ничуть не улучшилось, поэтому я договорилась, что буду подавать периодически сигналы всю ночь. Все, что я могла сейчас сделать, – это пристегнуться и, поглядывая на приборы, ждать, что будет дальше.

Ждать мне долго не пришлось. Первый нокдаун был не так уж страшен, и «Розовая леди» вернулась в нормальное положение очень быстро. Она как будто отряхнулась и снова устремилась вниз по склону новой волны прежде, чем я успела понять, что произошло.

Между первым и вторым нокдауном прошло несколько часов. Я проклинала себя за то, что не привязала гик более надежно и не проверила как следует запоры на некоторых шкафах. Они открылись, и из них вывалились разные вещи, включая тяжелые, как кирпичи, «Тафбуки» (они и правда крепкие), и они разлетелись по полу. О «Тафбуках» я не волновалась, только о себе и о яхте!

Удар, сбивший нас во второй раз, был гораздо мощнее. Мне пришлось изо всех сил упереться ногами, расставив их в стороны, чтобы удержаться на месте и не покатиться по каюте. Мачта накренилась под углом в 90 градусов и оставалась в таком положении, наверно, всего долю секунды, но мне показалось, что прошло гораздо, гораздо больше времени.

А третий нокдаун меня по-настоящему перепугал. В тот момент я сидела за навигационным пультом, заполняя бортовой журнал, чтобы чем-то себя занять, и вдруг услышала жуткий рев. Точнее всего его можно сравнить с шумом турбины самолета, только звук был гораздо ниже и страшнее. Мне едва хватило времени упереться, и тут «Розовую леди» подхватило, перевернуло и швырнуло вверх тормашками прямо в пропасть между волнами. Я изо всех сил цеплялась за поручни. Мои ноги сползли на стену, а потом оказались на потолке. Вещи так и летали по каюте, хотя я и пыталась надежно все спрятать. Все это время я продолжала кричать «Розовой леди», чтоб она держалась и что все будет хорошо.

С радостью рассказала бы вам, что в тот момент творилось в моей голове, но не могу, потому что в ней попросту ничего не было! Я оцепенела, не веря, что все это на самом деле происходит. Когда мы вернулись в нормальное положение, я рискнула торопливо выглянуть в люк, ведущий в кокпит. Там сложно было что-то разглядеть, а далеко вылезать, чтобы как следует осмотреться, мне было нельзя, но кокпит превратился в зону катастрофы. Мощная рама тарги, сваренная из трубок толщиной в дюйм, полностью потеряла форму, а Паркер торчал под странным углом. Гик сдвинулся с места и отколол большие куски от обвеса мостика. Только исключительно мощная волна могла нанести подобный ущерб. Я не стала разглядывать все это слишком долго на случай, если приближается еще одна такая же.