…У Юлия Цезаря был богатый жизненный путь. Тот, кто в этом сомневается, может почитать уважаемых историков, Светония и Плутарха. Но более глупой и более эксцентричной истории ему не приходилось слышать уже давно. Сначала он слушал Васягина хмуро, потом начал улыбаться, а под конец, когда Васягин принялся описывать манипуляции пьяного Кассия, связывающего Брута, засмеялся. Улыбался он и тогда, когда Васягин сунул ему мятый листок бумаги с заявлением на русском языке. К слову, в Риме о бумаге тогда не имели ни малейшего представления.

Из-за статуи Помпея воровато выглядывали озадаченные заговорщики.

— Судя по твоему акценту, ты не римлянин, — сказал Цезарь, выслушав Васягина, — хотя сходство твое с сыном Рима удивительно. Ты прознал о заговоре и хотел спасти меня. Это хорошо. Плохо другое. Поневоле ты расстроил мои планы. Дело в том, что ты хотел узнать, кто является главным вдохновителем убийства Цезаря. О том, что меня могут убить, весь Рим говорит вот уже один Юпитер знает сколько. Нет, не Брут, не Кассий возглавляют заговор. Тебе приходилось бывать в театре? — Сержант Васягин, лишь однажды ходивший в областной театр оперы и балета со своей сожительницей Леной и позорно заснувший на балете «Щелкунчик», отрицательно мотнул головой. Цезарь продолжал:

— За то, что ты сделал почти невозможное, я скажу тебе то, что не сказал бы никому другому. Это — я… я заказал свое убийство. Эффектную, кровавую, роскошную театральную постановку.

Сержант Васягин снова мотнул головой и, сглотнув, произнес:

— Ты… ты сам? Но… но зачем?

— Очень просто, — объяснил Цезарь. — Я считаюсь почти богом. Мой род Юлиев идет от Юла, сына Энея, в котором текла кровь богини Венеры. И я знаю, что я не просто человек, что я выше, чем человек. И что же? Божественный Юлий, потомок богов, владыка Рима, в один прекрасный день может превратиться в полудохлую развалину, страдающую потерей памяти, старческими психозами, поносом и кашлем! Недавно на заседании сената у меня было помрачение. Я не могу себе позволить хоть на день быть таким, каким я иногда видел себя в зеркалах своего дома!

Сержант Васягин пробормотал:

— Но, Цезарь… Вот в моей стране, у нас был президент… правитель, который иногда, верно, забывал, как его зовут. И ничего! Его даже на второй срок выбрали.

— Меня тоже трижды избирали диктатором, — проговорил Юлий Цезарь сурово и печально, — последний раз пожизненно. А правитель твоей страны, о котором ты сейчас говорил…

— Он уже не правитель. Он ушел в отставку. Живет на пенсии. Может, и тебе, Цезарь, уйти в отставку, уехать далеко отсюда и жить спокойно. Ну, пчел там разводить. Мемуары напишешь, получишь гонорар… В теннис поиграешь. А, его же еще не изобрели, — бормотал Васягин, — ну, попросишь кого-нибудь, чтобы специально для тебя теннис изобрели.

— Нет, — качнул головой Цезарь, тронул пальцем висок, чтобы не покосился венок на голове, и тут обнаружил, что венок не лавровый, а — дубовый. — Кстати, если ты из милиции, то ты должен знать, что выборами на этот год Бруту вручена городская претура. Так что ты бил почти что своего начальника.

Васягин понял, что городская претура — это что-то вроде ГУВД Рима. Цезарь снова пощупал венок и опять убедился, что он дубовый. Что за чудеса? Дубовый венок давали за спасение человека, римского гражданина. Опять шутки ларов, способных превратить лавровый венок в дубовый? Цезарь медленно стянул с головы венок и проговорил:

— Ты только что спас меня. За это ты должен быть награжден дубовым венком. Возьми его. А теперь, человек, так похожий на сына Рима, беги отсюда! Потому что через минуту я отдам приказ тебя убить. Ты узнал мою тайну, и ты не удержишь ее в себе.

Услышав это заявление, сержант Васягин едва не выронил кинжал, отобранный им у сенатора Каски. Хорошенькое дело! С риском для жизни спасаешь римского правителя, и тут же оказывается, что все не так, что тебя сейчас накажут, что тебя сейчас прикончат!.. Цезарь повернулся к нему спиной и, обогнув статую Гнея Помпея, вышел к сенаторам.

Сержант Васягин остался один с открытым, как у выброшенной на сушу рыбы, ртом.

«Кажется, сейчас будут меня гасить, — мелькнула мысль, — нашелся спасатель!.. Чип и Дейл в Древнем Риме!»

3

— Это Помпеева курия, где сегодня собирается сенат, — сказала Галлена, протягивая руку по направлению к высокому зданию с массивными бронзовыми дверями и портиком. Ступени каменной лестницы были украшены орнаментами. На входе в курию полы были выложены мрамором нежного молочного оттенка с дымчатыми прожилками.

Вотан Борович, еще глубже надвинув на глаза шляпу, проговорил:

— Чувствую я, что наш человек здесь находится. Сей предмет, — он разжал пальцы, показывая васягинский «Полет», — ясно дает мне понять, что мы правильно устремляем стопы свои.

— Ну, еще бы, — проговорил Астарот Вельзевулович Добродеев, который по случаю такого торжественного момента, как готовящееся убийство Цезаря, приоделся даже в латиклавию — тогу с широкой пурпурной каймой — традиционное облачение сенаторов.

Правда, как показало ближайшее будущее, никто не сумел оценить великолепия избранного им наряда. Потому что на входе стояли преторианцы во главе с двумя декурионами, и вступать с ними в полемику было чревато. Именно в силу этих причин Галлена применила TOT же прием, каким в Древнем Египте воспользовался Альдаир. Она накинула на себя и на двух своих спутников покров невидимости. Вотан Борович порывался было внести свой вклад в дело маскировки, однако же дочь Лориера — босса всех ларов, бесов, демонов, просто инферналов — не позволила. От бывшего бога, давно перешагнувшего пенсионный возраст, вполне можно было ждать чудачеств. А Галлена не хотела осечек. Ее можно понять: один уже начудил, теперь, не дай великие боги, и второй набуянит. А уж от третьего, гражданина Добродеева, можно было ждать чего угодно. И потому Галлена сделала по-своему.

— Он здесь, — ворчал Вотан, глядя на убыстряющийся бег стрелок, — и что, да подскажет мне вельва, ему тут надо?

— А эти люди вообще непредсказуемые существа, — сказал Добродеев, шествуя по коридору в сенатской тоге и испытывая скрытую досаду от того, что никто не может созерцать его в этом великолепии, кроме двух дионов. — Сколько живу, столько в этом убеждаюсь. Здрасти-и! — Он раскланялся с туманной тенью, выросшей прямо из стены. — Соплеменники клубятся! — пояснил он Галлене. — Я, кстати, тоже могу на время становиться невидимым. Только сейчас, к сожалению, никак. Я ведь не в своем времени. А вот они нам помогут, если, конечно, Васягин не помешает. А он мо-о-ожет!

Тут же кандидат сатанинских наук пожалел о том, что не получает жалованья еще и в провидческом отделе компании «Vade Retro, Satanas & Со». Прямо на него из-за колонны выбежал человек в белой тоге, в котором при ближайшем рассмотрении был опознан сержант Васягин. За ним гнались трое преторианцев, вооруженных короткими мечами. Со лба Васи ручьями тек пот. Физическая подготовка у преторианцев, возможно, была получше.