– Вы? – Владислав оскалился, и оскал этот был таков, что я, не сознавая, что делаю, поспешно отступила на шаг назад. – Скажите мне, Танюша, каким образом вы оказались именно там, где убивали моего брата Алексея, и именно в то время, когда его убивали?

– Я просто шла по улице! – возмутилась я. – Я искала кукольную галерею, я уже вам говорила!

Владислав иронически воздел руки и повернулся к своим людям.

– Просто шла по улице! Ну надо же! А чего стоит вся эта ваша история с отсутствующей фалангой мизинца у убийцы? Замечу, вы почему-то вспомнили об этой особой примете лишь спустя немалое время, и хотите знать почему? Да потому, что такого человека попросту не существует!

– Вы врете! – вспылила я. – Он существует, я видела его своими глазами!

– Нет, это вы врете, – жутковатым шепотом просипел Владислав, приближаясь ко мне. – Вы, дорогая моя! С такого расстояния, на котором вы стояли, вы не разглядели бы не то что отсутствующую фалангу какого-то несчастного пальца, вы не увидели бы даже цвета его глаз!

«Глаз, пальца?» – мелькнуло у меня в голове.

При чем тут глаза? Никогда я не говорила, что запомнила цвет глаз киллера, их оттенок восстановили предположительно, исходя из цвета волос.

– Послушайте, – начала я, пытаясь говорить как можно более спокойно и взвешенно, – этот человек существует, я точно знаю это! Ведь капитан… ведь Калиновский вышел на его след!

– Калиновский выдавал желаемое за действительное, – с царственным жестом отмахнулся Владислав, – ни черта он не вышел! Если бы он кого-то нашел, дорогая моя, то он бы давно доставил этого человека нам на блюдечке! А не нашел он потому, что такого человека нет в природе. И тут возникает вопрос: зачем его вообще выдумывать? Для чего?

– Как для чего, – во мне взыграл дух противоречия, – наверное, мне все это приснилось! И вашего брата никто не убивал, и вообще ничего не было…

– К сожалению, это вовсе не сон, – парировал Владислав. – Киллер действительно был, и убийство произошло. Убийство, при котором оказался один свидетель, и все, что мы знаем об убийце, мы знаем лишь со слов этого свидетеля. То есть с ваших слов, Танечка. И никто, заметьте, никто не может их опровергнуть, потому что только вы там были. По вашим словам, вы спрятались за деревом, когда началась стрельба, и стрелявший вас не заметил. Объясните мне: если он такой отчаянный профессионал, как, каким образом он мог оставить вас в живых?

– Вот видишь, Слава, – подлила масла в огонь Марина. – Я же тебе сказала: она будет запираться. И ничего мы из нее не вытянем.

Владислав обернулся. По правде говоря, никто из нас не заметил, как она появилась на поляне. На Марине были красная дутая курточка и модные брючки в обтяжку. Во взгляде, каким она смерила сначала Охотника, а затем меня, читалось плохо скрываемое торжество.

…Неужели она специально заявилась, чтобы посмотреть, как нас будут убивать?

– Я же просил тебя остаться дома! – раздраженно прошипел Владислав.

– Я довольно сидела дома, – парировала эта странная женщина, вскидывая голову. – Теперь я хочу своими глазами видеть, чем это кончится.

– Марина!

– Я никуда не уйду, даже не надейся!

И он смирился. Впрочем, иного выхода у него не было, а Марина с вызовом улыбнулась, ни к кому конкретно не обращаясь, и легким жестом поправила волосы.

– То, что вы тут наговорили… – начала я. – Простите, но я по-прежнему не вижу смысла в ваших словах. Я не лгала. Я точно описала вам человека, который убил вашего брата. Я видела его так же отчетливо, как сейчас вижу вас. И этот человек – не… – я едва не сказала «Ангел» и запнулась, глядя на Охотника, который застыл под дулами автоматов, – не тот, кого зовут Охотником. Он был другой! Другой, ясно вам? И зачем мне вообще лгать вам? С какой стати?

– С такой, – веско ответил Владислав, – что, выступая единственным свидетелем в этом деле, вы получили возможность войти в нашу семью, причем так, что вас уже никто не смог бы подозревать. – Он покачал головой. – О, вы оба очень хитры! Именно так вы и добрались до моего отца… а он еще имел глупость нанять так называемого Охотника, не подозревая, кем тот является на самом деле! Один из вас испортил систему наблюдения, пока другой подсыпал отцу яд. А капитан Калиновский по договоренности с Белозеровым все свалил на этого безобидного глупца Ивара, думая, что я в это поверю. Я знаю Ивара уже лет пятнадцать, и у него не было не то что причины убивать моего отца, но даже тени причины.

– Послушайте…

– Я уж не говорю о том, что Лосева убили в ту самую ночь, когда произошло это совершенно фантастическое нападение на дачу и вы с вашим сообщником смогли действовать свободно. А эта трогательная история о том, как он вас спас! Я едва не прослезился, честное слово. Заслонил собой! Господи, да на что вы рассчитывали, придумывая такие байки?

– Врач вытащил пулю из его тела, – рассердилась я, – это что, тоже байки?

– Это вы ее в него всадили, – безмятежно отозвалась Марина. – Для отвода глаз. Между прочим, рана, хоть и такая ужасная на вид, оказалась совсем пустячной, и уже на следующий день он смог свободно двигаться. Это что, тоже совпадение?

Я переводила взгляд с Владислава на Марину, с Марины на замкнутое лицо Охотника и с Охотника – на окружавших нас бандитов. Парень с квадратной челюстью даже перестал жевать жвачку, с нетерпением ожидая, что последует за этим сенсационным заявлением. В верхушках деревьев по-прежнему каркали вороны, надрывая душу.

Я не знала, что сказать. Я знала, конечно, что все было вовсе не так, как они пытались мне внушить. Я не сумасшедшая. Я видела лицо стрелка, и это был вовсе не Охотник! Я видела, как стрелок держит правую руку, нажимая на спуск, но сообразила, что у него нет фаланги, только потом, и это было правдой! Одного лишь я никак не могла понять – зачем Охотнику понадобилось убивать Никиту Боголюбова, но Никита ведь при мне постоянно с ним пререкался, и потом, мало ли какие у них могли быть счеты!

Я сунула руки в карманы. Меня трясло.

– Ты больной, – сказала я Владиславу, – как и твоя…

По меньшей мере у двух бандитов при этом заявлении отвисли челюсти.

– Знаешь, что я хочу тебе сказать? – продолжала я. – Ты просто обыкновенный жадный сукин сын. Тебе стало жалко, что ты вынужден был отдать мне такую кучу денег, и ты придумал всю эту историю, чтобы их у меня отобрать. Так ведь? Ты дешевка, Владислав Шарлахов. Обыкновенная дешевка, и сидеть бы тебе на помойке жизни, если бы ты не был сыном своего папаши!

Лицо Владислава Шарлахова слегка перекосилось, но только слегка.

– Сильна, – молвил он задумчиво, – ничего не скажешь, сильна. Как я понимаю, в кино герои часто делают такие заявления, прежде чем их уложат в могилу. – Он поднял палец, его лицо дергалось. – Но это не кино. Мне кажется, многоуважаемая, вы об этом забыли.