было не обычное шуточное противостояние отделов, которое выливалось в беззлобные баталии: мы, отдел Дознания, всё делаем, работаем головой, рискуем, всё готовим, а вы, Отдел Исполнения, приходите и только валите мерзавца, пару раз нажав на спусковой крючок. Нет, в отношении Илькана всё было несколько глубже. Уполномоченный чувствовал в нём какое-то осознание внутреннего превосходства, как будто Габиев принадлежал к касте посвящённых, что позволяло ему смотреть на всех остальных чуть-чуть свысока. Тогда Андрей Николаевич не придавал этому значения, думал, человек такой, но теперь, в свете последних событий, уполномоченному стало казаться, что подполковник и вправду принадлежал к касте тех, кто, занимая высокий пост в Трибунале, делал, судя по всему, неплохие деньги, используя своё положение. Конечно, делал. В этом Горохов уже не сомневался. Поживанов не мог скрывать от своих сотрудников дела в Серове. А значит, те были тоже вовлечены в процесс. Тоже получали своё. А как по-другому? Возможно, отсюда и проистекало едва заметное высокомерие Габиева: дескать, давайте-давайте, работайте, старайтесь, а я ещё немного подкоплю и переберусь на север.

В общем, Андрей Николаевич решил нанести подполковнику ответный визит. Первая, распалившая его на пару минут злость от новости, что в его дом вломились какие-то люди, хозяйничали там, допрашивали его парней, в нём уже улеглась. И сейчас он на ходу обдумывал свои действия. Тем более что идти до дома Габиева от аквапарка было недалеко.

Естественно, подполковник, с его-то осознанием собственной важности, проживал в хорошем районе, в центре Агломерации. Уполномоченный шёл быстро, он торопился, так как приближалась ночь. Вот-вот на город должен был обрушиться вечерний заряд. Самое хорошее время. Как раз время для очков «Спектр» и его нового респиратора. Горохов был спокоен и внимателен. У него уже были мысли на этот счёт.

Глава 29

Горохов и сам был не из бедных. Ему очень хорошо платили, особенно последние годы, да и из командировок ему удавалось привозить кое-что. Кое-что.

Имущество его подопечных никак законом не учитывалось, а самими уполномоченными рассматривалось как вполне заслуженный трофей. В самом деле, ну не оставлять же что-то ценное разбежавшимся дружкам приговорённого, чтобы они снова организовались и снова занялись своим промыслом уже без своего прежнего вожака. В общем, старший уполномоченный Горохов был человеком состоятельным. Тем не менее, даже он не мог себе позволить собственный дом в одном из самых фешенебельных районов Большой Агломерации. А вот замначальника Отдела Дознаний подполковник Габиев мог иметь большой дом, на сто квадратных метров, а может, и ещё больше. Да ещё с цокольным этажом и ветротурбиной. Как-то после одного из дней рождений какого-то руководителя Трибунала они с Габиевым заказали одно такси на двоих, и тогда, когда они подъехали к дому подполковника, Горохов, чтобы польстить сослуживцу похвалил его дом:

– О, а ты, я смотрю, неплохо устроился. И турбина у него есть…

– Стремись, Андрюша, стремись, и у тебя такой будет, – самодовольно посмеивался Илькан в своей высокомерной манере.

Нет, старший уполномоченный не собирался «стремиться»; он, конечно, любил удобства, и бассейны, и хорошие рестораны, и дорогие машины, но вовсе не из-за престижа или какой-то показухи. Рестораны он любил, потому что там вкусная еда, а дорогие машины – из-за комфорта и мощных кондиционеров, а не потому, что кто-то будет ему завидовать или восхищаться мощностью двигателя. И бассейны он обожал вовсе не потому, что там в шезлонгах у баров собирается городская элита, а потому, что там просто бесконечно много прекрасной, чистой воды.

Человеку, выросшему в степи, в самых примитивных жилищах и палатках, даже простая квартира в две комнатушки с кухней общей площадью в пятьдесят метров была вполне комфортной. Уже потому, что там есть душ, кондиционер и туда не пролазят клещи с клопами и пауками. Но тогда, когда подполковник Габиев протягивал ему руку на прощание, уполномоченный сказал:

– Да, придётся стремиться, чтобы соответствовать уровню.

Вряд ли с тех пор подполковник сменил дом. С такими домами в центре города не расстаются просто так. И Андрей Николаевич быстро нашёл его. Дом даже в сумерках сиял серебристой окраской, свежей и дорогой.

«Ильканчик всё-таки любит пижонить. Дом у него, даже на этой улице, среди таких же пижонов, самый свежевыкрашенный».

У красивого дома были припаркованы два дорогих квадроцикла, но оба не принадлежали подполковнику.

«Уже спать пора ложиться, а его всё нет… Труженик, мать его… Ну да, у него сейчас дел по горло. Положеньице – не позавидуешь. Под руководством кресло горит, да и его креслице дымится… Ему сейчас не до отдыха… Рыщет… Рыщет… Меня ищет».

Горохов прошёлся до конца улицы, и там, у перекрёстка, приглядел хороший, увесистый камень в два кулака величиной, поднял его аккуратненько и пошёл обратно. Как раз когда он снова подошёл к дому Габиева, первые порывы ветра начинали качать уличные фонари, а когда ветер погнал по улице клубы пыли, он свернул в узкую щель между домами. Там, на задней стене дома, обязательно должны были быть скобы лестницы, что вела на крышу. И он почти сразу их нашёл. Его сейчас никто не мог заметить, уже почти стемнело, да ещё пылища в воздухе… Так что на крышу уполномоченный взобрался, не опасаясь быть обнаруженным. А когда он оказался там, автомат-предохранитель уже заклинил турбину, чтобы она не разгонялась во время заряда и не сломалась от порывов ветра. То есть, когда он оказался на крыше, заряд уже бушевал вовсю. Ветер рвал его пыльник и фуражку, тут он был посильнее, чем в горах. Заметно сильнее. Но вот дорогой респиратор и дорогие очки сидели на лице плотно. В общем-то, не зря они стоили больших денег. Он достал фонарик, присел и стал оглядывать крепление солнечных панелей, что располагались по всей площади крыши. Но это ничего ему не дало – как и положено, панели были закреплены отлично; и тогда он прошёл к турбине, а там, на углу возле неё был распределительный щиток. Крепкий пыльный ящичек, чуть притопленный в бетоне. И, как и положено, он был заперт на замок. И сам корпус, и замок были прочными. Так, с наскоку, щиток и не взять. Он достаёт револьвер… Ну, уж этот справится. Выстрел из револьвера не очень громкий, несмотря на мощный патрон. Но его бы непременно кто-то услышал, если бы не вой ветра. Горохов, не раздумывая долго, наводит оружие на ящик, на замок и, когда налетает очередной порыв ветра, стреляет.

Пах…

Отлично. Хлопок выходит и вправду негромкий, звук сразу уносится ветром прочь, вот только мощная пуля рвёт