– Погодите, тарищ майор, – сказала Светка. – Но Васильев же вроде сам фронтовик. Вы что – хотите сказать, что он не знал того, о чем пишет?!

– Знать-то он знал, Светлана, да маленько не совсем то. Если посмотреть биографию Бориса Васильева (раньше это можно было сделать на соответствующей странице в мировой паутине, а сейчас только в его книжках, в разделе «сведения об авторе»), то окажется, что фронтовик он был довольно специфический. В конце июля 1941 г., будучи школьником, он отправился рыть окопы и противотанковые рвы куда-то под Смоленск. Когда немцы в очередной раз прорвали фронт, он вместе с прочими «землекопами» записался в истребительный батальон (но в РККА его тогда еще не зачислили), в составе которого он бродил по немецким тылам, пока в октябре 1941 г. не перешел наконец линию фронта. Сначала его отправили в проверочный лагерь, а затем зачислили в Красную Армию, и весь 1942 год товарищ Васильев проучился в тылу, сначала в кавалерийской, а потом в пулеметной полковой школах. В начале 1943 года он в качестве командира отделения попал в 8-ю гвардейскую Воздушно-десантную дивизию, а 16 марта 1943 г. в первом же бою подорвался на противопехотной мине, был тяжело ранен и контужен. После излечения осенью 1943 г. был зачислен на инженерный факультет Автобронетанковой академии (в качестве слушателя которой он принял участие в Параде Победы), в 1946 г. академию закончил и до конца 1950-х служил испытателем бронетанковой техники (по собственным рассказам, в основном испытывал БТР-40 и прочие бронемашины на ГАЗе). Так что боевой опыт у фронтовика Б. Васильева, оказывается, был не особенно-то и большой. А со специальной литературой он явно «не дружил».

– В смысле? – удивилась Машка Тупикова.

– Ты слушай, Мария Олеговна, и не перебивай. Про что рассказывают «А зори здесь тихие»? Правильно – 1942 год, весна – начало лета. Одна из зенитчиц, составлявших гарнизон железнодорожного разъезда, случайно обнаруживает в лесу двух немецких парашютистов. Старшина Васков, он же комендант объекта, докладывает об этом по инстанции и с пятью зенитчицами, поскольку никакого другого личного состава у него все равно нет, отправляется в погоню за немцами. Далее немцев оказывается не двое, а в восемь раз больше, чем ожидалось, старшина решает принять неравный бой, посланная за подкреплением связная тонет в болоте, старшина последовательно теряет всех своих подчиненных девушек и получает ранение, но в конце все-таки пленяет троих оставшихся немцев, после чего «к шапочному разбору» наконец появляется подкрепление. Я все верно изложил?

– Ну, – согласилась Светка. – Вроде все так и было.

– Правильно. И на первый взгляд все убедительно, а на второй, если немножко подумать и просмотреть пару книжек и географических атласов – уже не очень. Поскольку начинают выясняться интересные подробности. Первое – по описанию дело происходит на Карельском фронте (точной географической привязки автор предусмотрительно не дает), видимо, где-то на участке между побережьем Белого моря (Алакуртти-Кандалакша) и Онежским озером (Повенец-Медвежьегорск). Сразу возникает вопрос – а что там вообще забыли немецкие парашютисты? Ведь фронт от побережья Финского залива и до Кольского полуострова держали финны. И никаких немецких войск, кроме действовавшей на Ладожском озере одну навигацию 1942 г. (да и то крайне неудачно) немецко-итальянской флотилии и эпизодически базировавшихся на территории Финляндии авиачастей Люфтваффе с сопутствующими подразделениями (технари и зенитчики), на финской территории не было. И, более того, финны, мягко говоря, настороженно относились к любому иностранному военному присутствию на своей территории. Немецкий горнострелковый корпус генерала Дитля действовал много севернее, на Кольском полуострове. Но среди сопок тамошней тундры нет густых лесов и озер, то есть местность совершенно не соответствует описанию из книги Васильева. Да и не было парашютистов в подчинении у генерала Дитля. Спешенные парашютисты и авиаполевые части люфтваффе эпизодически действовали в составе немецкой группировки, блокировавшей Ленинград с юга, но это опять-таки сильно в стороне от описываемого в данной книге эпизода. Второе – поскольку два обнаруженных немца несли какие-то «тяжелые тючки», старшина Васков гениально предполагает, что немецкие парашютисты тащат взрывчатку и собираются взорвать либо Кировскую железную дорогу, либо сооружения Беломорканала. Из-за чего, собственно, и бросается в погоню, дабы предотвратить. И здесь начинается и вовсе самое интересное. Дело в том, что финны, взяв в 1941 г. Петрозаводск, вышли к реке Свирь между Ладожским и Онежским озерами и участку Беломорканала севернее Онежского озера, после чего наши войска в октябре-ноябре 1941-го сами взорвали несколько участков канала, спустив воду из шлюзов на наступающих финнов. И далее, вплоть до завершения в конце 1940-х гг. восстановительных работ, Беломорканал не действовал. То есть – а что там вообще могли взорвать немцы и главное – зачем? Кировская железная дорога, по которой из Мурманска везли ленд-лизовские грузы, безусловно была важным военным объектом. Но от нее до довоенной границы СССР было не более 100-150 км. Даже для тогдашней авиации это не расстояние. Поэтому немецкая и финская авиации практически ежедневно бомбила эту дорогу, соответственно, практически ежедневными были повреждения полотна, строений и потери в поездном составе. По мере сил и возможностей налеты старались отражать, а повреждения оперативно устранять. То есть в описываемый период в описанной Васильевым местности никаких, требующих активных диверсионных действий объектов попросту не было. Кстати, в книге, когда старшина Васков докладывает по телефону своему непосредственному начальнику-майору о том, что «в лесу обнаружена немецкая разведка», тот совершенно резонно отвечает: «А чего там немцам разведывать – как ты с хозяйкой спишь?»

– А ведь и верно, – сказал Ярик Продажный. – А сразу и не подумаешь.

– Да заткнись ты, – цыкнула на него Машка и спросила: – А дальше, тарищ майор?

– А дальше начинается сплошная простая арифметика. Вопрос – сколько взрывчатки могут унести на себе на большое расстояние 16 парашютистов? Кто сам такое таскал, знает – максимум килограммов по десять на человека (реально значительно меньше, даже зная, что, к примеру, бронежилетов тогда не носили), а это всего-навсего одна стандартная 150-кг авиабомба. И что можно сделать этими 150-кг? Допустим, взорвать путь, мост, стрелку, водокачку, пустить под откос пару-тройку эшелонов. Вот только стандартный двухмоторный бомбардировщик типа немецкого Ju-88 или финского «Бленхейма» нес 1500-2000 кг бомб, одномоторный немецкий пикировщик Ju-87 или двухмоторный истребитель Bf-110 – до 1000 кг, а оснащенный бомбодержателями истребитель Bf-109 – 250 кг. Интересно, какому это «гениальному стратегу» могла прийти в голову мысль, что диверсанты в данном случае сделают больше, чем обычный, ежедневный, можно сказать, рутинный, налет пары самолетов, при том что даже обычный бомбардировщик (не говоря уже о пикировщиках) гарантированно и с меньшими затратами попадет в те же самые пути-мост-стрелку-водокачку-эшелон? При этом экипаж тогдашнего бомбардировщика был максимум 3-4 человека. Даже если советская ПВО сбила бы пару самолетов, это обошлось бы максимум в 8 убитых, то есть вдвое меньше, чем количество задействованных парашютистов. И это при том, что в «А зори здесь тихие» немецкие десантники действуют вообще вопреки всякой логике. Их выбрасывают с самолета ночью, порознь (раз уж они идут группами по 2-3 человека и потом собираются в некоем «районе сосредоточения»), да еще и на расстоянии не менее нескольких десятков километров от объекта атаки (если, по словам старшины Васкова, им «топать не меньше пары суток»). Разве парашют придумали для этого? Любой десантник скажет, что в этом случае парашютистов постарались бы выбросить компактной группой, максимально близко от объекта атаки – это же, по сути, азбука, тем более что Борис Васильев вроде бы немного послужил в ВДВ. Кстати, он не знает и типовой состав вооружения для подобного подразделения. У него все немецкие парашютисты вооружены автоматами МР-38/40. Реально же 16 человек – это почти два отделения. На отделение полагался пулемет MG-34/42 и автомат у командира отделения. То есть у тех немцев должно было быть 1-2 пулемета, 3 автомата (у командира группы и командиров отделений), а все прочие должны были быть вооружены карабинами и пистолетами «Парабеллум». Кстати, такой состав вооружения у немецких парашютных частей был и в 1944-м, в том же Монте-Кассино и Арденнах, а степень их насыщения автоматическим оружием была сильно преувеличена нашей (да и не только нашей, кстати говоря) пропагандой. Причем это заблуждение сохранилось и в последнем бодром боевичке 2015 года, где все немецко-фашистские гады бегают с автоматами, а немецкая разведгруппа состоит почему-то вообще из эсэсовцев с «электромолниями» на петлицах. Нет, то есть, конечно, были в СС и парашютисты (аж пара батальонов) и всякие горные егеря, но не на этом участке фронта и не в это время. И самое главное – допустим, взорвали эти парашютисты «железку», и что дальше-то? Куда им после этого идти – пробираться лесами обратно к линии фронта? Или к Онежской губе Белого моря, в надежде на то, что их там подберет подводная лодка (при том, что подводники кригсмарине так далеко в Белое море не совались)? По версии Васильева эти парашютисты выглядят какими-то камикадзе, посланными на верную смерть ради нанесения противнику очень сомнительного ущерба. Тут куда логичнее было бы написать, что в наш тыл просочилась финская разведгруппа (для обычного сбора информации или взятия «языка»), расстояние до линии фронта там было небольшое (а финские лыжники, бывало, за ночь отмахивали по 90 км, да и летом финские солдаты очень бодро передвигались по карельской тайге), зачем же зря самолеты гонять? Собственно, финская армейская разведка этим и занималась. Вот только финны вряд ли дали бы себя столь просто обнаружить, да и дальнейший исход погони для старшины Васкова и его зенитчиц был бы куда более плачевен. Старшина Васков в их лице нарвался бы на тех самых «охотников-промысловиков», которых, по его словам, «не было среди немцев», поскольку финны ориентировались в тамошних (фактически своих, родных) лесах и болотах куда лучше этого самого старшины и при двойном численном превосходстве со своей стороны просто «сняли» бы его вместе с подчиненными холодным оружием, без выстрелов (о таком варианте старшина Васков в книге тоже думает, но как о самом наихудшем)…