– Разумеется, – примирительно сказал Ривс. Он оглядел стоящих навытяжку кучера и лакея. – На сегодня его светлости вы больше не нужны. – Он резко захлопнул дверь и повернулся к хозяину. – Скажу повару, что вы проведете остаток дня дома. Он тоже удивится, но, вероятно, найдет что-нибудь достойное к ужину.

– Спасибо, – ответил Кристиан, направляясь к библиотеке. Дворецкий вполголоса дал указания лакею и последовал за Кристианом.

– Раз вы остаетесь дома, не разжечь ли камин в столовой?

– Как хотите. – Кристиан бросился в стоящее возле окна кресло. По улице ехали экипажи, проносились всадники. Кристиан смотрел на них невидящим взором.

Некоторое время Ривс молча наблюдал за хозяином, затем стал подбрасывать поленья в камин. Через несколько минут он поинтересовался:

– Вы застали ее светлость дома?

– Да. В саду, если сказать точнее.

– А герцог?

– Я его не видел. Проезжая поворот, я заметил леди Элизабет среди роз. Там я с ней и встретился.

На фоне простых кустов она выглядела бы не менее очаровательно. Кристиан потер лицо руками. Почему все так усложнилось? Ведь дела обстоят теперь гораздо лучше. Бет согласилась во всеуслышание отказаться от свадьбы, при том что они вместе продолжат поиски ожерелья. Да это же стоит отпраздновать!

Но настроение у него было совсем не радужное. Наоборот.

– Милорд, вид у вас печальный. – Ривс встал перед хозяином. – Осмелюсь предположить, что свидание с леди Элизабет вышло неудачным.

– Напротив. Все прошло хорошо. Просто замечательно. – Кристиан подался вперед, опираясь локтями о колени. – Ривс, вы были правы. Не следовало использовать леди Элизабет, чтобы подобраться к ее деду. Это было бесчестно.

Ответа не последовало.

– Я совершил ужасную ошибку. Непоправимую! А теперь мы должны пожениться, и она придумывает способ расторгнуть помолвку.

– Она в самом деле этого хочет?

– Да. Разумеется, я не могу этого допустить. Ее реноме будет погублено. Конечно, если она выйдет за меня, ее репутации тоже не поздоровится. Я не гожусь на роль супруга. Я… не могу. – Кристиан закрыл лицо руками и ждал. Затем поднял голову. – Вы слышите?

– Да, милорд. Вы сказали, что я был прав, а вы оплошали. Если бы в ваших силах было исправить ошибку, вы бы сделали это.

Кристиан нахмурился.

– Такого я не говорил.

– Вероятно, мне послышалось. Воображение, знаете ли. Оно меня иногда подводит.

– Ну, я бы попытался все исправить. Но не могу. Знайте, что с этой минуты я начну внимательнее относиться к вашим советам.

Взгляд Ривса скользнул ниже, задержавшись на жилете Кристиана:

– Вот как, милорд?

– Только не в вопросах одежды. Ривс вздохнул:

– Так и знал, что будут оговорки, милорд. Всегда так! Кристиан улыбнулся, хотя на душе скребли кошки. Улыбка вышла невеселой.

– Скажу вам еще кое-что.

– Слушаю затаив дыхание, милорд, – сухо отозвался Ривс.

– Насчет леди Элизабет вы тоже угадали. Она особенная женщина.

– Действительно, милорд. Стоит ее раз увидеть, чтобы понять. Целомудрие трудно скрыть.

Чистота. Кристиан задумался. Разумеется, она невинна. Но к тому же умна, чувствительна. Щедра и великодушна – может быть, это привлекало его в ней больше всего. Бет с легкостью забывала о себе и по-царски делилась тем, что у нее есть, – мыслями, возможностями, сердцем.

Но вот невинность? Не совсем точное определение. Этот мягкий свет, который несет Бет, – это скорее доброта.

Когда-то Кристиану пришлось жить в холоде и грязи лондонских переулков, и нужда не раз брала его за горло. Не счесть, сколько раз был он готов продать душу, не надеясь когда-нибудь обрести ее вновь. Столкнувшись с душевной щедростью Бет, он был ошеломлен. Она пугала… и манила. Он жаждал. И желал эту девушку.

Кристиан заметил вопросительный взгляд Ривса.

– Бет – одна из самых прекрасных женщин, что я знал.

– Готов согласиться, – задумчиво произнес Ривс. – Вероятно, прекраснейшая из тех дам, что я имел удовольствие встречать.

– И многих ли вы видели?

– Ваш отец был человеком известным и привлекательным. У него никогда не было недостатка в женском обществе.

Кристиан вдруг разозлился.

– Так, значит, они его плохо знали!

– Именно, милорд. Стоило им узнать его получше, так они тут же уходили.

– Как моя мать? – нахмурился Кристиан. Ривс поклонился.

– Вот как? Мне всегда казалось, это он оставил ее.

– Он умолял ее вернуться. Напрасно! По правде говоря, я ее не виню. Он был эгоист до мозга костей. Вряд ли он мог измениться, даже если б захотел. – Ривс помолчал. – Я всегда полагал, что способность меняться, совершенствоваться – неоценимое свойство. Она дает нам надежду на спасение.

Кристиан задумался.

– Может быть, я слишком непоколебим. Но я по-прежнему склоняюсь к тому, что дедушка Бет повинен в смерти матери. Думаю, и Бет согласится, как только прочтет письма.

Как бы хотелось ему снова увидеть Бет! Он беспокойно заерзал в кресле. Взглянул на часы и нахмурился. Еще слишком рано. Нелегкое это дело – вести добропорядочный образ жизни. Одному Богу известно, как он соскучился по бешеным скачкам! А блеск шпаг в лунном свете! Пронзительные крики верховых! Нет ничего, что так волновало бы кровь. Или есть? Ему вдруг представилась Бет, сидящая на скамье в саду, ласковый ветерок ерошит ей волосы, а вокруг разливается аромат лилий и роз. Что она сейчас делает? Может быть, сидит в саду и читает письма. Как перенесет она известие, что ее дедушка преступник?

Он хмурился все сильнее. Вдруг она будет поражена, шокирована? Она так любит жизнь! А вот в его жизни, кажется, чего-то недостает…

С некоторых пор в его душе поселилось беспокойство, оно шевелилось, поднимало голову. Волнение, так похожее на любовь.

Черт возьми, что за глупая мысль! Кристиан покачал головой. Смешно!

– Милорд? – Ривс выглядел встревоженным. – С вами все в порядке? Ничего не болит?

– Нет-нет, все хорошо. Просто в голову лезут глупые мысли.

– Вот как. И о чем же вы думали, милорд? Полагаю, не о том, чтобы сменить этот черный жилет.

– При чем здесь одежда…

– Жаль. – Ривс страдальчески вздохнул. – Если дело не в одежде, наверняка вы думали о леди Элизабет.

– Ривс, я ничего вам не скажу.

– Разумеется, милорд. – Дворецкий направился к выходу. – Однако жаль, что…

– Что?

– Жаль, что вам не удастся выспаться. Беспокойные мысли явятся вновь, ночью, и заставят вас ворочаться с боку на бок, проклиная все на свете. Я уж повидал, поверьте.