понял, что он тоже не особо в восторге, и постарался развить тему:

— Ну, так и что? Преступник же.

— Да какой он преступник, — сплюнул Гриша на пенобетон парковки. — Считай наш коллега, снова мутки у руководства какие-то, вот и решили его в расход.

У меня от такой простоты чуть ключ из рук не выпал, а Петруха, шикнув, толкнул напарника в бок.

— Что ты меня тыкаешь? — Возмутился Гриша, — будто Родион не местный и не знает, что у нас происходит. Всей радости от работы — служебный пансион, да редкие успешные дела, а так ничего сделать не можем.

— Как минимум не болтать, — снова недовольно шикнул Петруха.

— Да надоело всё, — Гриша ещё раз сплюнул.

— И что, ничего нельзя сделать? — я закончил с регулировкой, вылез из-под антиграва и выпрямился над капотом.

— Ничего, — хмуро посмотрел на товарища Петруха. — Пустая болтовня это всё.

— Не пустая, а просто доказательств нет, да и страшно, — добавил Гриша. — Кто мы против губернатора с командой? У них всё схвачено, связи по всей империи.

— Печально, мужики, я как-то не думал об этом раньше, просто жил и не отсвечивал, — похлопал Гришу по плечу, и бросил его напарнику: — всё готово.

— Да мы тоже не отсвечиваем, только выполняем команды, — выпалил Гриша, и столько боли слышалось в его голосе, что стало его жаль. — Собачья жизнь.

Он скривил лицо, махнул рукой и полез на своё место в патрульной машине.

— Ладно, я тоже пойду, — протянул я, проводив Гришу взглядом, и повернулся к Петрухе: — потом обязательно покажись в сервисе.

— Угу, — жандарм странно на меня посмотрел, и стал закрывать капот.

Дожидаться чего-то ещё не стал, затопал к своему антиграву. Скорее бы закинуть инструменты в багажник и свалить. Покружить немного в стороне, а затем вернуться. Главное разбежаться по-хорошему после всех этих историй. Вот же язык без костей у человека.

По пути заметил, как приземлилась вторая машина и Миша с Фомой появились на парковке с едой в руках. Кивнул им, и полез в багажник.

— Родион, постой! — крикнул Петруха, когда я уже открывал дверь в салон.

— На, держи, — жандарм подбежал ко мне и протянул шаурму. — Спасибо за помощь, дружище.

— Да, не надо, — начал отказываться я, но Петруха меня перебил.

— Угощайся пока горячая, — и почти силком вручил мне шавуху.

Потом он как-то неловко потоптался и добавил:

— Это, Родион, забудь о чём говорили, лады? Гриша он впечатлительный слишком.

— Когда говорили? — спросил я и откусил лаваша. — С кем?

— Ага, спасибо — обрадовался Петруха и побежал к своим.

— Пока, ещё раз спасибо!- махнул он рукой от антиграва, залез в него и они улетели.

Наконец-то, блин. Всё, можно выдыхать.

* * *

Шаурма проваливалась в желудок горячими комками. Лаваш внизу порвался и оттуда сочился соус. Отвёл руку подальше, чтобы не обляпаться, и жирные капли падали прямо на пенобетон, рядом с ботинками. Время идёт, меняются поколения, а шаурма всё также коварна. А вот жандармы порадовали. Нормальные мужики.

Оказывается не всем по нраву происходящее. Надо это запомнить, может пригодится. Особенно, когда начнём наводить здесь порядок, а это случится, однозначно. Так просто я всё не оставлю. Покушение на свою жизнь прощать не собираюсь. Только надо дождаться помощи. Выжить и дождаться. А для этого нужна информация.

Доел шаурму, выкинул обёртку в корзину, вытер руки салфетками и затопал к служебному входу в госпиталь. Хорошо! А то, что кружить лишний раз не пришлось ещё лучше.

Миновал припаркованные антигравы. Обошёл подлетевшую карету скорой помощи. Помог санитарам из скоряка выгрузить неожиданно большого пациента, который свешивался с гравиносилок.

Только затащили носилки на пандус, как пациент дёрнулся, задел молодую девушку в белом халате и она полетела со ступенек. Нырнул вниз, словно боксёр уходит от удара. Подхватил её на руки. Крутанулся, восстанавливая равновесие, поставил её на землю и, не слушая благодарностей, следом за санитарами прошёл в небольшой зал.

«Приемный покой» гласил голоуказатель налево. Санитары как раз туда завернули. «Сестринский пост» вела направо другая стрелка. Там, за прозрачными створками двери сновали туда-сюда люди в белых халатах.

— Ой, а ваших всех выписали, — подошла ко мне пойманная на руки девушка.

— Наших? — не понял я.

— Ну, да, жертв нападения из жандармерии, — нерешительно улыбнулась она.

— Простите, на мне написано, что я из органов? — улыбнулся ей в ответ, хотя сам сильно удивился такой проницательности. Это ж вся маскировка коту под хвост.

— Нет, — она скромно потупила глазки, а её щечки заалели неожиданным румянцем. — Я наб… видела Вас на парковке с коллегами.

Вон оно что! Хах, а ты, Коромыслов, парень не промах. Не удержался и глянул поверх головы сестрички в зеркало. Оттуда на меня смотрел и улыбался приятной наружности верзила.

— Родион, — я перевёл взгляд обратно на девушку и протянул ей руку.

— Таня, — она вспыхнула ещё сильней, но руку пожала.

Не знаю, откуда пришла идея, может в кино видел, но как-то по наитию получилось, спонтанно. Задержал её ладошку в своей чуть больше положенного. Сделал круговое движение большим пальцем. Затем медленно отпустил руку, как бы поглаживая её запястье.

Таня хихикнула. Улыбнулась и снова уставилась в пол.

— Это хорошо, что их выписали, Танечка, — мурлыкнул я, — тогда давайте считать, что я к вам, проведёте экскурсию? Хочу пожать руку доктору.

— Конечно, — кивнула девушка, отводя взгляд и заправляя прядку волос. — Проведу.

Она сделала шаг в сторону сестринского поста, а я решил добавить к атаке удар с фланга:

— Танюша, а в какое время вы сегодня заканчиваете работу?

— В половине восьмого, — она слегка запнулась с ответом и мы, пройдя мимо разошедшихся прозрачных створок, оказались в: — здесь у нас отделение неотложной помощи, это сестринский пост, прямо по коридору операционная, а над нами…

— Какие цветы Вам нравятся, Татьяна?

— … Реанимация, гортензия — она сбилась, улыбнулась и поспешно исправилась: — в смысле гортензия нравится, а реанимация над нашим отделением.

— Понимаю, кивнул я, — и придержал её за руку, наклонился чуть ближе, — Ваш любимый ресторан, Танюша.

Наши глаза встретились. Она замерла и прошептала словно под гипнозом:

— Царская усадьба,