сюда пустил? Что эти шпионки здесь делают? Старейшина сказал, что они не шпионки, а фактически сестры. Что делать?

Лавина мыслей, наконец, проявляется в голове.

— Иван, — выдает, наконец, Ирхен.

— Здравствуйте, — выдает Юника.

Как вы тут оказались? Почему Вы обе здесь? Разве вы обе не должны оказаться на той стороне вместе с небезызвестным нам Эриком? — наконец я смог уложить свои мысли по полочкам. Заодно пытаясь сообразить, как мне спасаться, если эта парочка вдруг решит меня прикончить на месте. Взорвавшись в атаке, как это произошло некоторое время назад в Николаеве.

Дедушка выгнал Эрика и расторгнул помолвку. За то, что он использовал нас в Николаеве на твоем корабле. Сказал, чтобы мы шли служить рядом с тобой. Вот мы и устроились в госпитале, — закончила объяснение Ирхен.

— Он хочет встретиться с тобой. Сказал, что пошлет к тебе людей. Марину и Светлану с детьми отправили на нашей шаланде в Поти. Марина сказала, что там у Вас есть частый дом. Ты еще до войны купил. Вот дедушка и выделил им шаланду. Заодно и других женщин с детьми из флотилии туда посадили. Добрались хорошо, три дня назад шаланда вернулась обратно. Теперь вновь туда же пойдет. Загрузит рыбу и продукты и повезет в Грузию, там сейчас много новых жителей, еда подорожала и рыба пойдет на продажу по выгодной цене, — простота Ирхен не имела границ.

Обе простушки с наивными глазами. Не скажешь, что эти девицы имеют не только высшее университет образование, не только аристократки высокого уровня. Не надо забывать, что они обе имеют и специфическое образование — от «Бранденбурга».

Да вот так поворот судьбы. И что же мне теперь делать?

Да красавицы, ну Вы даете! Что делать? По-хорошему, всыпать бы каждой розог и гнать отсюда в три шеи, — увидев, что взрывных действий опасных для моего тела пока не последовало я начал приходить в себя.

Нам и так из-за тебя попало. На следующий день, как ты ушел, дед лично побил нас посохом, в присутствии всей семьи, а потом заставил три дня в часовне молиться и поститься. Эрика тоже отругал. Сказал, чтобы исчез из хуторов, вместе со всеми своими людьми. Потом вызвал нас и послал к тебе. Мы еще в Херсоне в Цюрупинске в госпиталь записались. Так что тебе решать, — женский менталитет не имеет границ.

Ира, Юля, а чего Вы сначала гляделки устроили, а теперь еще капитану третьего ранга сказки рассказываете. Не расскажите ли чего это он к вам как бычок прибежал? Шел себе человек и вдруг как дубиной пришибленный возле вас оказался, — дородная соседка которую я ранее в госпитале не видел, решила приобщиться к беседе.

Это мой старший брат. Командир монитора «Ударного» Иван Прохоров, — с гордость и словно выросшая на голову (выпрямила плечи, распрямилась и выдвинула вперед грудь) оповестила всех о нашем родстве Ирхен.

Это тот монитор, который… ой так чего же вы глупые гусыни тут делаете, мы за вас достираем. А вы идите хоть чаем его угостите. «Ударный» у нас же самый главный корабль флотилии. Там где самые трудные бои там и «Ударный». Ну, Ирка, ты даешь, смотрите такого брата, от нас скрывала. И молчали же обе, — соседка, отряхнув руки от мыльного раствора и поднявшись с корточек, живо вытолкала обеих прачек из-за корыта, — идите без вас достираем.

Спустя десять минут я оказался за столом принимая из одних рук чашку крепчайшего чая, а с других рук пару сухарей и большой кристалл кускового сахара.

Что делать? Как себя вести? Вроде диверсантки. Вроде и родственницы. Капиталистки же обе и аристократки настоящие. И в тоже время, ну какие диверсии прачки сделать могут. И не бегут, на это раз. Еще и по-родственному общаются. Что делать? Как быть?

Куча мыслей в голове. Как командир! Должен их считать диверсантами. Как родственник! Так ведь сам затеял, эпопею «детей лейтенанта Шмидта».

И тут пришло прозрение. Осталось от силы несколько суток до так называемого дня встречи с судьбой. Девушки при госпитале уже почти месяц. И ничего не произошло, то несколько дней моей бездеятельности ничего не решат. Если выживу тогда и буду все решать. А пока пусть все будет как есть.

Решил, и сразу на сердце стало легче. Чай с кусковым сахаром и сухарями в прикуску это нечто.

Идиллия закончилась, не успев начаться. В госпиталь привезли три машины раненых.

Шум, гам, вокруг забегали медсестры и раненые помогающие разгружать машины.

Но главное, что меня поразило, у большинства раненых замотаны бинтами верхняя половина туловища и руки. Обмотанные как мумии головы, торс и руки. Завязаны даже глаза, — у большинства ранения, словно от картечной гранаты.

Стрелять из пушек шрапнелью по обороняющимся? Такого не может быть!

Откуда Вы? Чем это вас так немцы обстреливали? — задаю вопрос ближайшему адекватному раненому.

Юнкерсы. Сотни бомб сбросили. Маленькие, как рой пчелиный и еще и свистят. А потом над нами бабах. От них нет спасения. Несколько не взорвалось. Лежат как дыньки. Петька взял в руки, а бомба как… Нету Петьки, и головы с руками его тоже теперь нет. Так безголового и безрукого и похоронили — услышал в ответ.

Матерь боже. Это же явные признаки применения кассетного оружия. Но время кассетного оружия еще не наступило. Хотя нет. Что-то же было немцев. Да бомба «Бабочка».

Все разложилось как по полочкам. Немцы ведь ими Лондон бомбили. Значит ковровое бомбометание. Какая может быть защита? А никакой защиты, кроме окопов. Бронежилетов ведь нет. И еще — эти все «Бабочки» словно мины противопехотные не извлекаемые. Трогать и разоружать нельзя.

Пришлось вернуться в штаб. Для связи с нашим новым командиром сводного полка полковником Матвеевым и оперативным дежурным. Ну что можно посоветовать. Окапывайтесь и ни в коем случае не трогать, и даже не подходить к неразорвавшимся подаркам от фрицев. Может хоть кто-то сможет внять инструктажу.

Отдельно связываюсь с командиром 7-й роты. Все, что мог, сделал. Можно идти на корабль.

На душе тоскливо. К такому оружию солдаты не готовы. Окопы в полный профиль еще не рыли. После таких бомбардировок, скорее всего наши позиции будут рассыпаться как карточные домики.

Не прошло и дня как вечером ко мне в каюту прибывает дежурный по кораблю с новостью, что ко мне на корабль пришли какие-то дети. Из местных. Мал, мала и меньше. Возглавляет их какой-то пацаненок, важно объявивший себя моим младшим братом.

О мама мия. Что делать? Что можно сделать с детворой возрастом от 4-х