Я думаю, они гонятся за облаками так же, как мы гонимся за мечтами. И следующее облако, и следующая мечта обязательно будет лучше предыдущих – пусть даже они пока еще толком не сформировались, не родились. Все мы гонимся за ними, каждый по-своему.

Когда я вернулся, мама собиралась на работу. Она поняла по моему лицу, что я их упустил, а я и не скрывал разочарования. Мама пыталась утешить меня, отнестись ко всему с пониманием, но при этом немножко торжествовала, как будто теперь подтвердились все ее опасения, и все, что она когда-либо говорила об охотниках за облаками, оказалось истинной правдой. Они легкомысленные, ненормальные, ненадежные, непредсказуемые, и им никак не сидится на месте.

– Вот видишь, – сказала мама, не сдержавшись, – говорила же, что это ненадолго. Вот они и уплыли. И даже не попрощались. И какая от этого всего польза? Тебя мотало по всему Главному Потоку, мы с отцом места себе не находили – и все ради чего?

Ради чего?

Я многое мог на это ответить. Мог сказать ей, что ни на что на свете я не променял бы эти несколько недель. Память об этом путешествии будет со мной всю жизнь. Да, я много мог бы ей ответить, но она бы все равно меня не поняла.

– Понимаешь, о чем я? Ради чего все это? – спросила она. – Все эти лишения, риск и все остальное. Зачем тебе это было нужно? С чем ты остался в итоге?

Она ушла на работу.

«С чем ты остался в итоге?»

С чем я остался?

С чем я остался? Я остался с кинжалом, браслетом и незабываемыми воспоминаниями.

Пальцами я коснулся своих губ.

– И поцелуй, – прошептал я. – Мне остался поцелуй.

Сомневаюсь, что мама слышала мои слова – она уже закрыла за собой дверь.

Знаете, я думаю, что на моем лице тоже есть шрамы. Только их оставил не нож, а время и опыт. Нужно иметь особое зрение, чтобы их увидеть. Но они есть.

Где-то там, в необъятном и восхитительном мире небес и островов, плывет своей дорогой небольшой корабль, ищет облака, ловит их, выжимает их, продает воду. На его борту есть девушка с черными как смоль волосами, красивой смуглой кожей и двумя глубокими шрамами, тянущимися от ее глаз до самых губ. Можно подумать, из-за этих шрамов она выглядит менее красивой, но это не так. Наоборот, они придают ей еще больше очарования, загадочности и…

В общем, ладно.

Корабль плывет, бороздит небеса. Далеко-далеко начинает сгущаться облако, за полсотни километров оно кажется клочком ваты в синем небе. Корабль разворачивается и плывет к облаку. Через пару часов охотники нагонят его. Если их не опередит кто-нибудь другой.

Да, на этом самом корабле плывет девушка с зелеными глазами. Вряд ли я когда-нибудь увижу ее снова. Но однажды я поцеловал ее, и она поцеловала меня в ответ. И мы обнимались. Такое не забывается. Никогда. Думаю, я был влюблен в нее, но я не уверен. Хотя нет. Это неправда. Я точно был влюблен в нее. Да и сейчас влюблен. И всегда буду. Не знаю, может, и она тоже была в меня влюблена.

Ее мать поет, пока они плывут. Это грустная песня, но очень трогательная, как плач или колыбельная. От нее по спине пробегут мурашки, а на сухих, безразличных глазах выступят слезы.

Корабль скользит по небу, влекомый солнечным ветром, пока наконец не достигнет краешка облака. Корабль заплывает в него, облако его обволакивает, и постепенно корабль начинает таять, исчезая из виду.

В конце концов он совсем пропадает.

Даже и не скажешь, что он вообще здесь был.

Даже не узнаешь, что он вообще существовал.

Облака проглатывают своих охотников.

Однажды, когда я вырасту, я оплыву весь мир. Я побываю везде, где можно побывать, увижу все, что можно увидеть. Я буду плавать на уже открытые острова, буду путешествовать и открывать новые. И новые. И целые никому еще неведомые миры. Я увижу то, что никто никогда не видел.

И этому никогда не будет конца, и не будет конца моему путешествию.

И не будет конца огромному бескрайнему миру.

И когда я умру, ничего не закончится.

Всегда будет начинаться что-то новое.

И как знать, может, до того я успею найти ее однажды. Если меня не опередит кто-нибудь другой. Может, прямо сейчас она думает обо мне, пока облака сгущаются вокруг нее, как небесные нимбы. Помнит меня так же, как я ее. А я всегда буду ее помнить. Всегда.