Кабинет лейтенанта Смит был просторнее кабинеты (как и большинство кабинетов в управлении): в нем помещались два удобных на видкресла для посетителей и стальной, с виду новый, письменный стол

На столе располагались компьютер стандартного полицейского образца с блоком связи, стопки папок с делами и фотография пары подростков — мальчика и девочки. Ева поняла, что это и есть дети Смит.

Смит взяла себе кружку чая — такого крепкого, что он был больше похож на кофе, — и указала Еве на кресло. Сама она, вместо того чтобы сесть за стол, заняла второе кресло для посетителей.

— Ну, в чем дело? Потеряла кого-нибудь?

— Похоже, кое-кто потерялся. И я прошу тебя о большом одолжении.

— Хочешь, чтобы я искала пропавшее лицо в приоритетном порядке?

Смит поднялась и открыла ящик стола. Она уже успела достать записывающее устройство и блокнот, когда Ева покачала головой.

— Нет, это не совсем тот случай. Позволь мне обрисовать ситуацию.

Ева изложила факты, не сводя глаз с лица Смит, не упускавшей ни единого слова.

— Ты думаешь, это похищение? Да, похоже на то. Но у тебя тут беременная женщина, иностранка, без партнера, без родственников, насколько нам известно. Полная порция с добавкой гарнира из самых разнообразных эмоций. Может, у нее нервы не выдержали и она сбежала? Этого нельзя исключить.

— Нет, нельзя. Но дело в том, что все, кто ее знают, в это не верит.

— Но ты-то на самом деле не так уж хорошо ее знаешь, — возразила Смит.

— Верно. Но я с ней лично знакома, я встречалась с ней дважды, и я хорошо ее рассмотрела. Не верю, что она может сбежать или даже уехать в отпуск на несколько дней, никому не сказав ни слова. Не предупредив, пропустив праздник, к которому она так готовилась, бросив в квартире все свои вещи… Нет, она не такая.

— Ты говоришь, что проверила ее телефоны. Никаких звонков, входящих или исходящих, указывающих на то, что она строила планы отъезда. — Смит задумчиво поджала губы. — Она не пришла посидеть с ребенком, пропустила смотрины детского приданого, а подарок, готовый и завернутый, так и остался на столе. Ладно, похоже, ты права.

— Время и обстоятельства указывают на то, что с ней что-то случилось по дороге с работы. До дому она так и не добралась.

— И в этом я с тобой соглашусь. — Откинувшись на спинку кресла, Смит прихлебывала свой черный чай. — Но ты не хочешь, чтобы я завела дело и начала поиск.

— Понимаешь, эта моя подруга… Ну, беременная. Понимаешь, она на этом деле совершенно сдвинулась, и она… — Ева тяжело вздохнула. — В общем, она взяла меня за горло. Поэтому мне придется тебя просить: позволь мне заняться этим делом. У меня и в мыслях нет тебя оттеснить, — заторопилась она, увидев, что Смит нахмурилась над своей кружкой. — И я буду тебе благодарна за любую помощь или подсказку, но самой Мэвис тоже досталась полная порция эмоций, и она Рассчитывает на меня. Она верит, что я с этим разберусь.

— Знает тебя, но не знает меня. Не знает никого в моем отделе.

— В том-то все и дело. У нас с Мэвис отношения давние. Не хочу, чтобы она из-за этого психовала. Она и так вся в кусках.

— А какой у нее срок?

— У Мэвис? — Ева по привычке взъерошила обеими руками волосы. — Полным ходом движется к обратному отсчету. Думаю, еще пара недель. Я обещала ей, что я этим займусь. Прошу тебя, дай мне сдержать слово.

— Это та самая Мэвис Фристоун, королева эстрады?

— Она самая.

— У меня восемнадцатилетняя дочь ее сумасшедшая поклонница.

Ева почувствовала, как внутри нее расслабляется нервно-мышечный узел.

— Может, ей понравится пропуск за кулисы в следующий раз, как у Мэвис будет концерт в Нью-Йорке? Или в любом другом месте, если ты отпустишь ее на частном самолете.

— Я стала бы ее героиней на всю жизнь, но все это подозрительно смахивает на взятку.

Теперь Ева позволила себе усмехнуться:

— Это чертовски хорошая взятка. Я была готова предложить выпивку или спортивные билеты, если бы пришлось. Спасибо тебе, Смит.

— У меня тоже есть друзья, и я тоже их в беде не оставляю. Теперь слушай, что мне нужно. Ты будешь отсылать мне копии всех своих отчетов, всех показаний, всех записей. Я должна быть в курсе каждого нового шага в твоем расследовании. Я заведу на нее свое собственное дело и буду держать его здесь. Если в какой-то момент я сочту нужным вмешаться, назначить кого-нибудь из своих в помощь тебе или взять ответственность на себя, я не желаю слушать никаких возражений.

— Принимается. Я тебе должна.

— Найди их — женщину и ребенка, — и будем считать, что ничего ты мне не должна. — Смит вытащила карточку. — У меня сейчас нет ничего такого, что отражало бы данную ситуацию, но я пороюсь в архивах, посмотрю, не было ли в городе чего-то похожего п почерку.

— Спасибо. Спасибо за все.

— Важнее всего пропавший человек, а не тот, кто командует парадом. — Смит протянула карточку Еве. — Мой домашний и сотовый указаны на обратной стороне. Днем или ночью.

Ева взяла карточку и пожала руку Джей Смит.

Вернувшись к себе в кабинет, она застала Рорка за своим столом. Он работал на ее компьютере. Он вскинул на нее взгляд и вопросительно поднял брови.

— Мне повезло. Выбила разрешение.

— Вот и хорошо. Я начал проверку ее истории. Хочешь поработать здесь или дома?

— Ни тут, ни там… пока. Прямо сейчас я хочу повидать одного мужчину. Водителя автобуса.

Водитель автобуса по фамилии Бронштейн представлял собой двести фунтов плотного сала в трикотажном костюме футбольной команды «Нью-Йоркские великаны». Ему было пятьдесят два года, он был женат и проводил субботний вечер, наблюдая за внесезонным матчем за компанию с сыном и мужем сестры, пока его жена, сестра и племянница смотрели какой-то — по его словам — бабский фильм в соседнем кинотеатре.

Он был очень недоволен, что его оторвали от матча, но его раздражение как рукой сняло, как только Ева упомянула, что речь идет о Тэнди.

— «Лондонский мост»? Я так ее называю. Конечно, я ее помню. Вожу ее чуть не каждый день. Проездной Держит всегда наготове, не то что некоторые. Улыбка у нее такая славная. Садится всегда позади меня. Если Кто другой там садится, я велю им встать и очистить место. Она в положении и все такое. Подарила мне на праздники целую жестянку печенья. Сама пекла. У нее неприятности?

— Пока не знаю. Она ехала с вами вечером в четверг?

— В четверг… — Бронштейн почесал подбородок, остро нуждающийся в бритве. — Нет. Странно, как же сразу не сообразил? Вот теперь, когда вы спросили, я вспомнил, как она сказала: «Увидимся завтра, мистер Б.», — когда сходила на своей остановке. Это она меня так называет: «мистер Б.». Я запомнил, потому что она тащила коробку в такой чудной бумаге и с таким здоровущим бантом наверху.