– Шайтан! – вырвалось у казака. – Мерзкая, вонючая крыса. Зарублю!

– Надеюсь, что это не в мой адрес? – с иронией в голосе сказал следователь. Травкин не мог скрыть улыбки, наблюдая за казаком, поражаясь чужой чистоте и невинности. «Как ребенок! Право слово!»

– Что?! – не понял сразу Билый. – А! Нет. Я о другом. Конечно, я о другом офицере. Не о вас.

– Да понятно, что не обо мне!

– И о другом деле!

– А я, если позволите, Николай Иванович, как раз об этом! И не только об этом, – в голосе титулярного советника звучали нотки заботы. Нравился ему казак своей свободолюбивой натурой. Но эта любовь к свободе хороша там, в станичном крае, где и живет эта самая свобода. Здесь же совсем иное.

– Да, прошу прощения, что вспылил. Вы, кажется, хотели поговорить! – Билый успокоился и переключил внимание на следователя.

– Может, чая?

– С лимоном? – с надеждой в голосе спросил Билый.

– С ним самым!

– Не хочу! – резко вдруг сказал казак. – Знаю я ваши «лимоны». После них жизнь меняется кардинально!

Травкин начал привставать, чтобы вызвать услужливого Пичугина, и опустился обратно, досадно крякнув. Хитрый казак поймал его. Купил своими прибаутками.

Титулярный советник сделался серьезным.

– Несомненно, Николай Иванович, – усаживаясь на стул, сказал следователь, – разговор у нас будет не совсем по душам. Несмотря на нашу с вами совместную деятельность, наломали вы дров, не разгребешь!

– Я в основном придерживался того, что мы с вами обсуждали, господин следователь, – ответил Билый. – От плана на отклонялся. Не наговаривайте на меня лишнее.

– Неужели?! – Травкин удивленно раскрыл глаза. – А как вы объясните нахождение вас в запрещенной в России организации масон? Вас кто просил туда вступать? Как угораздило-то?!

– Так это для пользы дела!

– И что в итоге получилось?! – быстро спросил Травкин, нависая над казаком.

– Но ведь это такой пустяк. Это же не серьезно было. Я просто внедрился в логово и вошел в доверие.

– Пустяк? Думаете, этого недостаточно, чтобы остаток дней своих провести на каторге?! – Травкин почти выкрикнул эту фразу. – Вы при дворе служили, а не в салочки в станице играли!

– Мы в салочки не играем, – тихо буркнул казак. – Мы в чижа любим.

– Поговорите мне, Николай Иванович! Масонский казак! Да вы теперь в жизни не отмоетесь! Как дедам в глаза смотреть будете?!

Микола потупил взор, как нашкодивший школьник.

– Я ж только для пользы дела. Посчитал, что необходимо внедриться в стан врага, чтобы…

– В стан врага! – воскликнул Травкин. – В стан врага хорошо внедряться, когда охотишься на вражеского генерала! Здесь вам не поле боя! Не ваши горы, где свои правила существования! Здесь сто-ли-ца! Понимаете вы! Столица! Здесь нет правды! Здесь все построено на интригах и лжи! Вы здесь почти год, а так и не выучили основного правила. Нельзя доверять ни-ко-му!

Травкин был похож на доцента, читающего нерадивому студенту лекцию.

– А вам? – тихо спросил Билый.

– А я к вам симпатию испытываю! Как к хорошему человеку! Поэтому и вошкаюсь с вами!

Билый снова вздохнул и понурил голову.

– Что вас дернуло влезть в это осиное гнездо? – голос Травкина вновь зазвучал на пониженных нотах. – Для чего вы пошли на такой отчаянный шаг?

– Нужно было узнать, чем дышат эти самые масоны. Ну, чтоб душить гидру в зародыше, понимаете? Чтоб наверняка и никто не ушел! Я поговорил со своим другом, и он помог мне с принятием в ложу. Я хотел продолжить расследование! Тем более все было тайным. А другу своему я доверяю как себе, – словно отчитываясь за проваленное задание, проговорил Микола.

– Николай Иванович! – вновь повысил голос следователь – Какое расследование! Ладно граф, друг ваш. Этим благородным от скуки заняться нечем, вот и придумывают себе всякое. Но вы! Природный казак, и туда же! Где же ваша хваленая казачья чуйка?! Неужели вы не понимали, в какое болото лезете?! Да у каждой стены в этом городе есть уши и глаза. Каждый человек на виду. Тем более офицер Собственного Его Императорского Величества Конвоя. На что вы надеялись, когда вступали в эту ложу?! Что все это останется в тайне?! Какого рожна вы вообще туда полезли?!

– Да далась вам эта ложа! – в сердцах выкрикнул Билый.

– Так ведь из-за нее всё! – простонал Травкин. – Из-за нее! Как вы не понимаете? Все дело на вас строится из-за нее!!!

– Господин следователь. – Билый не выдержал и слегка повысил тон. – Достаточно меня отчитывать, как барышню. Я делал то, что считал нужным. Точка! Если у вас имеются вопросы, задавайте. Если нет, ведите хоть в камеру, хоть на виселицу.

– Будете ерничать – эшафот неминуем. Этого хотите?

Билый посмотрел на Травкина таким взглядом, что следователь слегка вжал голову в плечи и осекся.

– Извольте! – Травкин понял, что дальнейшие нотации – лишь трата времени. – Потрудитесь мне описать все то, что происходило на церемонии вступления в ложу масонов. Важна каждая деталь. Для вас, как пластуна, охотника, не составит это труда, – голос следователя звучал более мягко.

Микола рассказал все, что видел и что пришлось пережить в тот вечер. Описал несколько лиц, которые смог запомнить. Умолчал только о Суздалеве. «Хотя Травкин, вполне вероятно, знает о нем, но друга выдавать не буду!»

– Хорошо! – ответил Травкин, усердно записав рассказ Миколы. – Теперь, будьте добры, в не менее точных подробностях все то, что произошло с вами в день покушения на императора. И запомните, что от каждой, даже малейшей детали зависит ваша дальнейшая судьба!

Билый поведал следователю все до мелочей с того момента, как вышел из здания офицерской казармы. Травкин так же подробно все записал, часто макая перо в чернильницу. Между делом курил. Несколько раз предлагал папиросы Билому. К концу допроса в кабинете пахло как из пепельницы. Клубы сизого дыма, поднимаясь к окошку под потолком, тонкой струйкой вылетали наружу. Там была свобода. Здесь же плен и оковы. Все то, что чуждо казаку.

– Что дальше? – спросил Микола.

– А что дальше?! – удивленно переспросил Травкин. – Я все записал. Допрос можно считать оконченным. Сейчас вас проводят в камеру.

– Я не о том! – возразил Билый. – Что дальше с нами будет? – Казак сглотнул. – Виселица?

– Если откровенно, – ответил Травкин, – дела плохи. Вот, видите эту писульку? – Травкин поднял письмо, полученное из канцелярии. – Это и есть приговор, так сказать. Кому-то вы и ваш друг граф Суздалев, долгие годы жизни их сиятельству, перешли дорогу. Надеюсь, вам известно, у кого на вас зуб?! Я лишь могу догадываться. И если я не ошибаюсь и это тот самый полковник, то крови вашей он попьет изрядно.