— Молодец, — перебил я паренька. — Так что, Геннадий Григорьевич, предайте вашему народу большой привет.

— Ясно, — помрачнел старший тренер хозяев поля и перед выходом из раздевалки буркнул, — я примерно так и предполагал.

* * *

— Молодцы, мужики, так держать! — радовался Толь Толич в автобусе, который спустя сорок минут увозил нас из посёлка Шахты в родной Александровск. — Гремячинск хлопнули 11:3 и 14:7, а шахту «Северную», одну из сильнейших команд нашей группы, 16:8! Три матча — три победы…

«Спортивные победы — это хорошо, ради них и работаем, — подумал я, уставившись в окно и перестав вслушиваться в бравурные речи старшего тренера. — С солдатиками тоже дело сдвинулось с мёртвой точки. Цех студенты ПТУ привели в Божий вид. Василий Богомаз постарался на славу и сделал 16 оригинальных кокилей, каждый на две фигурки. Значит в январе, как и обещал директору, появится первая продукция оловянных индейцев и ковбоев. Правда, с набором пиратов и петровских гвардейцев Преображенского полка пока придётся подождать. Так как изготовление кокилей дело не быстрое и у Васи Богомаза не десять рук. В общем и в целом всё хорошо. Вот только с Викой нелады».

Я снова мысленно перенёсся во вчерашний роковой вечер, и вновь расстроился. А ведь начиналось вчера всё просто замечательно. Сходили в кино, посидели в кафе, много шутили, смеялись, разговаривали. Затем уединились в моей комнате, чтобы забыться в объятьях друг друга. Старик Харитоныч, видя, как бурлит моя личная жизнь, тактично перебрался работать в свою маленькую домашнюю мастерскую. А потом случилось это злосчастное видение из будущего, к которым я уже стал привыкать.

Сначала я увидел, как на обычную театральную сцену выбежал человек с автоматом и дал короткую очередь в потолок. Мне даже удалось запечатлеть в памяти штукатурку, которая посыпалась на головы ошарашенных людей. А потом в зал быстро стали проникать другие террористы и женщины-шахидки. И уже тогда я увидел саму Викторию. Девушка с огромными и перепуганными глазами наивно пряталась за спинкой впереди стоящего кресла, прижимая 14-летнего мальчика к себе. Все эти картинки будущего мелькали перед моим внутренним взором короткими и яркими вспышками. И в следующей последней вспышке я увидел, как Вика, которая выглядела значительно моложе своих 50-и лет, задыхается и теряет сознание.

— «Норд-Ост»! — выпалил я, напугав свою подругу, которая томно откинулась на подушке.

— Какой ост? — пролепетала Виктория.

— Я просто иногда ужасаюсь тому, какая беспросветная тьма и каша творится в головах некоторых людей, — с жаром прошептал я. — Как можно в принципе с помощью теракта решить хоть какой-то маломальский вопрос, когда правительству вообще начхать, что погибнуть какие-то люди?

— Я ничего не понимаю, — усмехнулась девушка.

— Я тоже не понимаю, что творится в головах террористов, — от возмущения я встал с кровати. — Убив ни в чём неповинного человека и нарушив заповедь «не убий» ты же тупо провалишься прямиком в ад.

— Ты имеешь в виду террористов на Ближнем Востоке? — Вика попыталась улыбнуться.

— Я хочу кое-что сказать, — пробурчал я, присев обратно на скрипучую кровать. — Запомни, если тебе подарят билет на мюзикл «Норд-Ост», который будет проходить в московском театре на Дубровке 23 октября 2002 года, то не ходи. А ещё лучше сообщи, что в этот день будет совершён теракт и погибнет больше сотни человек.

— Какой 2002 год? — захихикала девушка. — Я лучше домой пойду. Что-то ты совсем заработался.

— Ты не понимаешь, 23 октября 2002 года — это день твоей смерти, — сказал я и приготовился выслушать крик, истерику и ругань.

Однако Виктория быстро вскочила с кровати, молча и стремительно оделась и выбежала из комнаты. Затем громко хлопнула входная дверь. Но где-то на подсознательном уровне я был просто уверен, что поступил правильно.

— Приехали! — скомандовал Толь Толич, когда автобус затормозил перед городским дворцом культуры. — Завтра не опаздывать, сбор в 2 часа дня на этом же самом месте. Иван, ты чего такой смурной? — спросил старший тренер меня, когда я с переднего сиденья первым пошёл на выход.

— Мало забил! — гаркнул с «камчатки» центрфорвард второй тройки Толик Гаврилов и народ дружно захохотал.

— На следующей неделе будем отрабатывать броски в касание с острых углов, юмористы, — проворчал я. — Стыдно мазать с трёх метров.

Потом я выскочил на морозный декабрьский воздух, закинул баул с формой за спину и с клюшками наперевес пошагал домой, где старик Харитоныч пообещал сегодня затопить баньку.

Глава 18

Волшебный день 31-е декабря начался для меня с очень полезной для здоровья лопатной гимнастики. В частном секторе, когда идут продолжительные и плодовитые снегопады, без такого ценного набора упражнений, который чем-то смутно напоминает китайское кунг-фу просто-напросто не прожить. Проведёшь день без лопаты, посачкуешь разок другой и дверь завалит таким адским сугробом, что мышь не проскочит. А если проскочит, то обратно точно не выберется.

Кстати, в моём случае откапывать пришлось сразу два частных дома. Сначала я очистил двор старика Харитоныча, который трудовым рвением никогда не отличался и за подобную работу предпочитал расплачиваться самогонкой. А затем, начиная от калитки, откопал и дом соседки бабы Тоси. И хоть молодые учительницы Надя и Вика, которые снимали у этой бабули комнату, не сказав мне ни слова, уехали на все каникулы в родную Пермь, я счёл своим долгом старушку в беде не бросать.

— Вот спасибо, вот уважил, старую, — причитала бабуля, стоя на пороге дома, когда я строго по науке махал лопатой, предпочитая брать больше, кидать дальше, а пока снег летит, отдыхать. — Вижу, парень ты справный, дай Бог тебе доброй невесты.

— Баб Тось, — выдохнул я, переведя дух, — зачем мне невеста, когда я и так женат?

— Так это ты тама, в Армерике женатый, а тут-то ещё холостой, — отмахнулась бабуля. — А с этой, белобрысой, не водись. Дурная девка. Ишь чё удумала, говорит, в Пермию приеду, заболею и сюды больше не вернусь. Как тако понимать?

«А так и понимать, — подумал я, проигнорировав вопрос бабы Тоси и продолжив бросать снег. — Напугал я молодую учительницу английского своим предсказанием про теракт в театре на Дубровке. Нужно было как-то похитрее рассказать о днях грядущих, описать в общих чертах мужа, любовника и ребёнка. Ещё