Не казался выше.

Вот. Точно. Не в прямом смысле, конечно. Так то я ему до плеча едва достаю, особенно если на низких каблуках. Просто сегодня было ощущение, что он не пытается меня подавить.

Ох, Лера, не стоит себе придумывать. Вспомни клуб, вспомни, всё остальное, вспомни, кто он и что с тобой вытворял.

Я сворачиваю на дорогу по нашей коттеджной улице, и уже почти подъехав к воротам, вижу его. Абсолютно не удивляюсь. Неужто я думала, что могло быть иначе?

Влад стоит в нескольких метрах от въездных ворот, опёршись бёдрами на мотоцикл. На улице холодно, ветер, а он в кожаной куртке, даже без капюшона. Неужели не чувствует холод?

Что делать? Поднять ворота и молча въехать? Но он же не просто так приехал, значит, чего-то от меня хочет. А если это так, лучше разобраться здесь, чем он снова влезет в моё окно. Останавливаю машину перед воротами и выхожу навстречу. Влад не двигается, лишь внимательно смотрит, засунув руки в карманы куртки, как подхожу к нему. Останавливаюсь метрах в двух и складываю руки на груди.

– Привет ещё раз, Принцесса, – такое ощущение, что он выдавливает это приветствие.

В ответ просто коротко киваю, но потом всё же благодарю за удачный совместный номер, хоть я его об этом и не просила.

– Спасибо за сегодняшнее выступление. Получилось интересно.

Не знаю, куда деть руки. Засовываю их в карманы пальто и натыкаюсь на браслет. Он будто обжигает пальцы.

– Ты боишься подойти ближе?

Сначала хочу ответить, что нет. Рядом мой дом, камеры, но потом понимаю, что всё это не гарантирует мне никакой безопасности абсолютно. Поэтому отвечаю честно.

– У меня есть на это причины, разве не так?

Миксаев усмехается, но как-то совсем не весело, без привычной чертовщины в глазах.

– Не бойся, Лера, я тебе ничего не сделаю. Я приехал с просьбой.

С просьбой? Влад? Ко мне? Ещё раз: с просьбой?

– Мне нужно уехать на неделю-две, Элла тоже в командировке. А больше и некого попросить.

Я не верю в то, что слышу. Ни капельки. Ему некого больше попросить кроме Эллы или меня? Попросить о чём?

Влад расстёгивает куртку и вытаскивает из-за пазухи котёнка. Тот явно недоволен, что его, пригретого и сладко дремлющего, вытащили на холод и ветер.

– Он может пожить у тебя? Не только же ушлёпку мою квартиру обссыкать, а тебя он уже вроде как пометил.

Я молча хлопаю глазами, пытаясь понять, часть игры это или Влад действительно просит меня о чём-то. Он сейчас так разительно отличается от того демона, с которым я столкнулась в клубе. Я не знаю, не пойму, как реагировать. Но моё оцепенение прерывает шерстяной белый комок, начинающий истошно возмущённо пищать.

– Да, хорошо, – беру котёнка в руки, стараясь не прикоснуться пальцами к руке Миксаева, и тоже засовываю его за пазуху.

Котёнок беспокоится, всё ещё мяукает, выпускает коготки, проткнув мне платье и царапнув немного кожу на груди. Шиплю на него, пытаясь прижать плотнее, чтобы он успокоился, что и срабатывает. Однако как всегда, когда я отвлекаюсь, Влад этим пользуется. Моргнуть не успеваю, как он преодолевает эти два метра и оказывается очень близко. Ловит двумя пальцами прядь моих волос, треплемую ветром, и мне даже кажется, глубоко вдыхает.

– Тогда в клубе всё было слишком.

Мои слёзы, липкий скотч на запястьях, твёрдый стол под грудью. И ужас, топящий все остальные эмоции.

– Всё с самого начала было слишком, Влад, – котёнок полностью затихает, и я даже начинаю ощущать лёгкую вибрацию его мурлыканья, хоть царапинки на груди и саднят.

Влад наклоняется, а я даже сдвинуться не могу, только чувствую, как сильно толкается сердце, согретое кошачьим благодарным урчанием.

– Это ничего не меняет, Лера, – говорит так близко от моих губ, что я чувствую на них тепло его дыхания. – Я всё ещё жду тебя.

– Этого не будет, Влад, – отвечаю, прикрыв глаза, чтобы не тонуть в чёрной бездне его взгляда.

– Посмотрим.

Он прикасается своими губами к моим. Не целует, не раскрывает, а просто легко мажет сомкнутыми. Я делаю шаг назад, впиваясь пальцами руки, которой не придерживаю котёнка, в острый угол буквы-подвески. Боль немного отрезвляет, возвращая в мою голову хоть микроскопический кусочек разума. И я просто смотрю, как он садится на мотоцикл, разворачивается и газует, даже не надев шлем. И я так и не вернула ему браслет.

Влад

Макс засовывает телефон в задний карман и морщится. Сломанные рёбра ещё болят, а одной рукой неудобно всё делать, потому что вторая в гипсе. И его это нехило бесит. Досталось ему от тех ублюдков из городка его Малины прилично. Впятером суки оттоптали. Хорошо, Рома дёрнулся, когда узнал, что Макс рванул в этот Мухосранск, и мы поехали следом. Успели почти вовремя.

Неделя прошла, Ларинцева только выписали из больницы вчера, а он уже всех врачей задолбал вопросами, когда можно будет вернуться в танцзал. И цифра в полгода его не устроила. Делать нечего, придётся конфетке-балерине отвлекать его эти полгода как сможет, потому что лучше не знать Макса, которому запретили танцевать. Не представляю, если мне нельзя будет взять в руки гитару. Чокнусь.

Он достаёт пачку сигарет, открывает её зубами и вытаскивает одну, подношу зажигалку, за что получаю полный презрения взгляд. Гордый, смотри.

– Как поездка? – спрашивает, когда справляется со своей зажигалкой.

– Никак, – пожимаю плечами. – Там ничего нет. Пустые чёрные стены.

– А соседи что говорят?

– Да то же самое, что и родители. Квартиру мамы с папой вскрыли через неделю после аварии, жили какие-то бомжи, а потом был пожар. Ничего не осталось: ни фоток, ни вещей. Там вообще в этом посёлке какие-то неблагополучные живут. В те годы, вроде бы, было всё по-другому, а сейчас заводик прикрыли, народ вообще разъехался.

– Зато теперь ты знаешь точно. Правильно, что решился.

Давно надо было, сам не знаю, что меня держало. Не хотелось верить приёмным родителям, что там нет ничего. Сидела надежда, что а вдруг в той малогабаритной двушке на окраине пригородного посёлка есть что-то о маме и папе. Алёна говорила, что они искали, но там всё сгорело, абсолютно всё. Так и было. В подъезде соседи сказали, что квартира забита досками, и продать не могут от поселковой администрации никому, потому что хозяин непонятно где.

Мне она не нужна. Вчера поручил адвокату разобраться с правом наследования и собственности. А потом решу, что делать. Передам администрации, чтобы отдали в распоряжение кому-нибудь из приютских. Я всё равно не нашёл там того, что искал. Всё, что мне нужно – в голове. Спрятано в памяти. Не знаю, каким таким образом, но Принцесса поспособствовала, чтобы я смог заглянуть за завесу. Элла несла чушь свою психологическую, пытаясь это объяснить, но после слов «влюбился» и «судьба» я прекратил сеансы, на которые она меня снова уговорила. Влюбился в неё мой член, остальное эзотерическая хрень. Просто триггер какой-то сработал, не знаю и знать не хочу.