него черный виниловый диск с фирменной наклейкой и надписью по кругу — «Мелодия», «Старинные романсы», положила пластинку на плато, сделала несколько оборотов ручкой и опустила иглу. Едва послышалось характерное шипение и потрескивание и, чуть дребезжащий голос взял первые ноты, Милен оторвал взгляд от клавиш и завертел головой в поисках невидимого певца. Весь дом притих, вслушиваясь в голос, льющийся из граммофона.

Ирина никогда не могла объяснить свою любовь к старинным пластинкам, а сейчас будто бы сквозь эти шорохи услышала звуки прошлого, будто сама история заговорила с ней. Фирма «Мелодия», — отстраненно подумала она, разглядывая богатую коллекцию пластинок. После разговора с Авессаломом-абыем она приняла факт сосуществования двух миров как данность и наличие граммофона не вызвало у нее даже удивления. Граммофон органично вписался в интерьер, а главное — он не требует электричества. Рядом истуканом застыл Милен, определив, наконец, источник звуков. Для Ирины это была встреча с прошлым, для молодого парня — с будущим.

Слушая романсы о любовных страданиях, коварных слезах и отцветших в саду хризантемах, Милен недоверчиво фыркал и, наконец, выдал:

— А ведь купцы меня обманули, когда уверяли, что рояль есть только у нашей княгини. Вот и доказательство, — он махнул в сторону инструмента, на котором столь неутомимо учился играть. — Не удивлюсь, если они и цену завысили. Вон, хозяин наш — белая кость, лошадь имеет, а домик этот хоть и милый, но не такой шикарный как у Тугорхана. И, тем не менее, рояль себе позволил. Значит, и я смогу.

Ирина пожала плечами:

— Просто, для него рояль важнее, чем лишняя комната в доме.

— А ты слышала, как Ян играет? — Милен оживился. — Пальцы так и летают по клавишам, он даже на них не смотрит. И объясняет очень толково. Я с ним по-свойски, забылся было, что к нему надо с почтением и все такое… — Милен потешно расшаркался, — а он только глазами сверкнул, но ничего не сказал.

Ирине пришлось выслушивать хвалебные дифирамбы в честь Яна. Он уже успел заслужить благоговейное отношение со стороны Милена. Выглядело это и трогательно и местами смешно.

— Не думал я, что когда-нибудь скажу такое о ком-то из дворян, но Ян — нормальный мужик, нос не задирает, за общим столом с нами сидит. Опять же, заботливый отец.

Из всех перечисленных парнем достоинств Яна, Ирина согласилась только с последним. Мнение о никудышних родителях, отправивших ребенка одного в дальнее путешествие, или делящих его между собой пришлось пересмотреть. Ян оказался отличным отцом. И даже внутренним бесам, убеждающим Ирину, что она лучшая мать для Эль, чем ее кровные родители, пришлось замолчать. Тем более, что Ирине было с чем сравнивать. Отношения Яна и Эль, знание Яном интересов дочери, кардинально отличались от отношений ее бывшего парня Андрея и его общения со своими детьми, которых он видел редко, отделываясь от них подарками, о которых должна была позаботиться Ирина. — Какая же я была дура, думая, что моему ребенку он вдруг станет лучшим отцом! А ведь я всегда гордилась своей продуманностью, адекватностью, — горько подумала она.

Легок на помине, в сад через калитку, расположенную напротив окон, вошел Ян. Эль, крепко обхватив отца за шею, сидела у него на плечах. Оба улыбались, и глаза их блестели от возбуждения. Отдельные вихры выбились из обычно аккуратной прически Яна и придавали ему мальчишеский вид. Ирина отметила про себя, что мужчине это невероятно идет.

— Теперь, когда отец Эль нашелся, ты же не вернешься домой? — С чуткостью, свойственной многим творческим натурам, Милен догадывался о настроении подруги и, в ожидании ответа затаил дыхание. А у нее в голове билась мысль, которая стала до ясности четкой в тот момент, когда Ян с дочерью переступили территорию сада — «Пора домой!». Она здесь больше не нужна. Ведь она сейчас даже не знала, где Эль была и чем занималась. Авессалом сказал, что пространство сдвинется через четыре недели, одна из них уже прошла. Щель будет открыта от одних до трех суток, точно никто сказать не может. Но вслух Ирина произнесла совсем другое:

— Но ты ведь первый оставишь меня, Милен.

Парень давно вернулся к своим гаммам, а девушка, обняв себя за плечи, продолжала стоять у окна, наблюдая за Эль, собирающей осенние листья в букет и ее отцом, сидящим тут же на скамейке. Ирина, уже зная его привычку поигрывать четками, следила, как его длинные пальцы лениво перебирают бусины. Девочка, демонстрируя букет, и особенно красивые листья в нем, переключила свое внимание на украшение в руках отца, тоже провела пальчиками по бусинам, что-то при этом возбужденно рассказывая отцу. Взгляд Яна и поза изменились, еще минуту назад расслабленный, он весь подобрался, поднял голову и несколько секунд в упор рассматривал Ирину, точеная фигурка которой замерла в проеме окна, и продолжал при этом разговор с дочерью. Эль улыбалась и с готовностью кивала головой.

Ян, не отрывая от Ирины взволнованноговзгляда, поднялся со скамейки. Она как завороженная, не отводила от него глаз, до тех пор, пока мужчина шаг за шагом приближался к дому и не скрылся в дверях. Не прошло и минуты, как он возник на пороге гостиной, нетерпеливо отмахнулся от вскинувшегося было Милена, и заскользил заинтересованным взглядом по тонкой фигуре, подчеркнутой платьем прямого силуэта, по рукам, которыми девушка плотно себя обхватила, задержался на груди, мысленно примеряя ее к своим ладоням, и дальше по изящной шее и точеным скулам, на которых под его оценивающим взглядом расцветал румянец, соперничающий по яркости с пухлыми губами, а потом так же мысленно распустил волосы, собранные в хвост, и зарылся в них руками. И только глаза вносили дисгармонию в эту приятную мужскому глазу картину, удивленные, со скрывающейся в глубокой синевепотаенной грустью. Ян сглотнул и, сбросив наваждение, повернулся к парню:

— По дороге в столицу вы останавливались в той же таверне, в которой я вас нашел?

— Да, — Милен кивнул, плюхнувшись обратно на пуфик.

— Когда это было? В какой конкретно день, помнишь?

— Среда? — Милен повернулся к Ирине. Она кивнула, подтверждая. Все также глядя на парня, мужчина задал следующий вопрос:

— Что-то необычное случилось в тот день? — И, повернувшись к Ирине, добавил. — Или ночью?

— Нет, — поспешно ответила Ирина, заливаясь краской еще больше и не зная, куда спрятать глаза от смущения. Она теснее обхватила себя руками и потирала предплечья, будто от холода, но в действительности, от волнения ее окатило жаркой волной.

— Нет, — подтвердил Милен, — Придурков, что напугали Ирину, мы заметили только на обратном пути. Мы уже рассказывали вам