Роберт Кеннеди: — Я считаю, что мы также должны подумать еще о том, что станет с Кубой через год или два. Предположим, что мы уничтожим эти базы. Но Союз им поможет их создать снова!

Р. Макнамара: — После нанесения удара придется устроить блокаду.

Роберт Кеннеди: — Тогда нам придется топить русские суда. Тогда нам придется уничтожать русские подводные лодки. И что последует в ответ?

Р. Макнамара: — Господин президент, это здравое рассуждение. Поэтому я считаю, что нам сегодня вечером следует набросать альтернативный план.

По отношению к плану вторжения. До сих пор мы не задумывались всерьез о последствиях наших военных действий (выделено мной. — А.Г.). То, о чем только что говорил министр юстиции, — доказывает это.

Президент Кеннеди: — Вы сказали, господин Макнамара, что эти ракеты не сильно увеличат стратегический потенциал Союза. Начальники штабов считают иначе, но пусть так, как думаете вы. Тогда почему же они пошли на это? Хрущев всегда был очень острожен… А тут — такой риск!

(Макнамара на вопрос президента не сумел ответить.)

Д. Болл: — Разрешите, я расскажу. Хрущев дал нам слово, что приедет в ноябре в ООН. Вооружив Кубу, он хочет что-то выторговать по Берлину. Пообещает, что разоружит Кубу, если мы поступимся частью наших интересов в Берлине (выделено мной. — А.Г.).

Президент Кеннеди: — Почему же все-таки Хрущев установил на Кубе эти ракеты? Какой в этом смысл? Это равносильно тому, если бы мы вдруг решили разместить ракеты средней дальности в Турции. Это же чертовски опасно!

М. Банди: — А ведь мы так и сделали, господин президент (курсив мой. — А.Г.)! Наши ракеты стоят в Турции!

Президент Кеннеди: — Но лично я в этом не участвовал.

Алексис Джонсон, заместитель госсекретаря США: — Да, все началось лет пять назад. В конце 1957 года в нашей стране нарастали страхи по поводу полета советского спутника. Мы опасались, что советские ракеты нацелены на Европу. И тогда США предложили разместить баллистические ракеты «Юпитер» на территории стран-союзников в Европе. Поставили «Юпитеры» в Турции. Да, именно так мы и сделали! А также мы дали свои ракеты «Тор» Англии, когда нам не хватало межконтинентальных ракет.

Президент Кеннеди:

— Но это было совсем другое время! Это было давно!

(...)

Генерал Тейлор: — Господин президент, по любому из наших военных планов мы сразу же получим в ответ нападение на Гуантанамо.

Президент Кеннеди: — Вот поэтому я и думаю, как мы будем действовать, будь то план номер один или номер два, суббота или же воскресенье, и как будут развиваться события.

Генерал Тейлор:

— Нельзя строить планов, не имя достаточно полных данных разведки.

Президент Кеннеди: — Верно. Я просто мыслю вслух, как мы должны двигаться. Я не хочу терять время. Надо двигаться.

Генерал Тейлор: — Все в мире двигается, кроме брифингов.

Президент Кеннеди: — Понимаю. (Макнамаре.) Господин министр, а есть ли еще вероятность чего-то такого, что вынудит нас немедленно действовать в ближайшие 24 часа?

Р. Макнамара: — Нет, сэр. Все разведывательные меры принимаются.

Единственное, что мы действительно еще не сделали, так это не изучили альтернативные варианты.

М. Банди: — Надо попытаться представить, что произойдет в мире, если мы начнем действовать и нас постигнет неудача или если мы не станем действовать вообще.

Р. Макнамара: — Совершенно верно. Над этим мы и собираемся сегодня поработать.

(...)

Президент Кеннеди: — Господин вице-президент, а что вы думаете по поводу озвученных планов?

Линдон Джонсон, вице-президент США: — Не думаю, что я способен добавить к сказанному что-либо существенное.

Президент Кеннеди: — Давайте решим, когда мы встречаемся. Завтра? Что мы хотим получить к завтрашнему дню? Что вы думаете об альтернативных планах?

Видите ли вы смысл в том, чтобы довести до сведения Хрущева все, что нам известно о его ракетах? Хотим ли мы, например, чтобы посол Союза в США Анатолий Добрынин участвовал в этом вопросе?

М. Банди: — Я могу поставить на кон коробку шоколада, что Добрынин совершенно ничего об этих ракетах не знает.

Президент Кеннеди: — Хм. Но ведь он доверенное лицо Союза! Так. Мне нужно встретиться с Герхардом Шредером (Кеннеди собирался провести давно запланированную встречу, посвященную Берлину, с канцлером Г. Шредером в среду утром 17 октября. — Прим. А.Г.). К которому часу я вернусь завтра вечером, Мак?

М. Банди: — Достаточно рано. Около 7.45 пополудни.

Президент Кеннеди: — Хорошо. Встречаемся по вопросу ракет на Кубе в девять вечера. О’кей?

Окна ресторана выходили во внутренний двор, тихий и малолюдный, несмотря на свое расположение в центре города. Подземная автостоянка надежно скрывала роскошные автомобили высокопоставленных чиновников и акул финансового мира. Иногда сюда заглядывали и политики, о знакомстве с которыми владелец заведения упорно молчал. Тяжелые бархатные шторы, украшавшие изнутри пуленепробиваемые окна, почти всегда были опущены, так что большинство деловых обедов и ужинов проходило при свете настольных ламп с перламутровыми абажурами, бросающими золотистые отблески на гобеленовые узорчатые скатерти с шелковой бахромой по краю. Приглушенная музыка и мозаика световых пятен, разбегающихся пятнистым, как леопардовая шкура, веером от старинных бронзовых торшеров, располагали к непринужденной беседе.

На большом настенном календаре возле старинного зеркала в бронзовой оправе перед входом в зал значилось: «20 октября 1962 года».

Британскому послу в Вашингтоне, Дэвиду Ормсби Гору, нравился ненавязчивый свет старинных ламп, добротные столы из массивного бурого дерева, узорчатые гобеленовые скатерти с причудливым орнаментом и шелковой бахромой. Все это напоминало ему родную Англию. К тому же здесь была отменная национальная кухня. Вкусно приготовить охотничью дичь умели лишь здесь, и Дэвид Гор неоднократно подчеркивал, мол, свои самые лучшие блюда американцы переняли у нас — англичан!

— Итак, наши генералы предложили три плана, но все они предполагали воздушный удар и вторжение в разной комбинации, — Джон Кеннеди, не дожидаясь официанта, сам себе налил кофе.

Дэвид Ормсби Гор понимающе кивнул. Это был моложавый человек с идеально правильными, словно выточенными из мрамора чертами лица, породистым подбородком, высоким открытым лбом и прямым взглядом. Дэвид был давним другом семьи Кеннеди, познакомился с Джоном и Робертом еще будучи на посту министра иностранных дел Великобритании. А Джон Кеннеди тогда был «простым сенатором» в Штатах. Когда же в 1961 году Дэвид Гор получил должность посла Великобритании в США, встречи между ним и Кеннеди стали гораздо чаще. Они были не только одного социального круга — ной настоящими друзьями!