Смит фыркнул.

– Мировой державы, – повторил Морель, – не колонии, а державы. Вообще-то быстрее всех должны были прибыть вертолеты миротворцев, но…

– Кстати, сегодня у меня проверяли документы в районе Семнадцатой парни из французского контингента, только, кажется, им приказали убраться с улицы. Быстро убраться, – Лукаш одним глотком допил свой сок, иллюстрируя, как быстро исчезли французы.

– Надо будет пообщаться с ребятами… – задумчиво произнес Морель. – Ладно, засиделся я что-то… Уже скоро восемь часов вечера, Квалья всех собирает на это время.

«Всех, значит, – подумал Лукаш. – А виновника торжества, значит, не предупредил? А если виновник торжества обидится и вообще не пойдет? Кто платить будет? Кстати, а кто платит? Это как-то не обсуждалось».

Все так обрадовались мероприятию, Лукаш так огорчился по самому факту, что даже не поинтересовался, а за чьи бабки, собственно. Вечеруха намечается рыл на пятьдесят, это выйдет в такую копейку, что мама не горюй.

– Джон, – Лукаш покрутил стакан в руке, остатки льда звякнули о стенку посуды. – Квалья не говорил, за чей счет…

– А ходят слухи о широте русской души, – печально покачал головой Смит. – Говорят, что русский способен продать все, лишь бы угостить своих друзей…

– Врут, – быстро сказал Лукаш. – И то – друзей. У вас вот много друзей среди этой братии?

– Ну… – протянул Смит.

– Так вот, у меня – еще меньше. И заметьте, я не спрашиваю, вхожу ли я в список ваших друзей. Я просто спрашиваю – кто за все будет платить?

– Позвоните Квалье…

– Я как позвоню этому Квалье… – пообещал Лукаш, доставая телефон. – Я ему так позвоню…

– Успокойтесь, Майкл, – Смит улыбнулся. – Мы скидываемся. Давно не было повода для пьянки. Настоящего повода для настоящей пьянки, вот все и решили, извините, воспользоваться вами…

– Ну, разве что, – пробормотал Лукаш. – А то ведь с них станется…

И печальное выражение лица. И облегчение в голосе. Не переигрывать, но продемонстрировать ясно и четко. При нынешних ценах в Зеленой Зоне на выпивку приличный кутеж обойдется в совершенно неприличные деньги. Журналист Лукаш хоть и рубаха-парень, душа и украшение любой компании, но не полный же идиот. И не зять газового олигарха.

Будем надеяться, испуг и облегчение сыграны хорошо, и у Джона Смита появится замечательный рассказ для коллег о том, как русский отказывался платить за выпивку. Образ – он такой образ, что его нужно поддерживать постоянно не покладая рук. Как говорил инструктор, пока ты работаешь на свой образ, образ работает на тебя. Перестанешь – и окажешься голый средь шумного бала.

– Я схожу в номер, надену что-нибудь приличное… – Смит положил деньги на стол.

– Что-нибудь приличное в «Мазафаку»? – Лукаш приподнял бровь в легком изумлении.

– Представьте себе, – Смит встал из-за стола. – Как бы клуб ни назывался и как бы ни выглядел, я-то остаюсь прежним. Чего и вам желаю.

Смит вышел из зала.

– Такие дела, – сказал Лукаш подошедшему официанту. – Спасибо, сок был превосходным.

– Конечно, – чуть склонил голову официант. – Для вас…

– Еще раз – благодарю, – Лукаш встал и еле сдержался, чтобы не откланяться. – Хотел спросить у вас, коренного жителя…

– Да? – официант взял деньги, оставленные Смитом, и посмотрел на Лукаша. – Чем могу помочь?

– Понимаете… – Лукаш сделал паузу, вспоминая имя официанта. Можно было, конечно, обойтись и без этого, но принципы есть принципы. Имя – ключ к общению. – Понимаете, Филипп…

Улыбка официанта стала немного искреннее.

– Мне все время казалось, что местные жители очень боятся остаться без работы…

– Все боятся остаться без работы, – рассудительно произнес Филипп. – Даже вы, я полагаю, боитесь остаться без работы…

– Да, конечно, – засмеялся Лукаш. – Конечно…

Неловкость – признак искренности. Неточно сформулировал свой вопрос – бывает. И так мило смутился… Нет, этот Лукаш – просто душка.

– Мне казалось, да и говорили мне, что люди не хотят уезжать из Вашингтона. Самым страшным наказанием было – выселить за пределы города. Так?

– Так, – не задумываясь, ответил официант. – Там… за пределами города, жителей Вашингтона не очень любят, да и не особенно ждут. Кому мы там нужны? Там кто-то будет держать рабочее место для нас? Или талоны на бесплатную еду?

– Это понятно, – кивнул Лукаш. – Это даже я понимаю… Но за последний месяц… три недели… я обратил внимание на очереди перед блокпостами. Сотни людей выезжают из Вашингтона с вещами, явно не собираясь возвращаться. И в последнюю неделю этот поток увеличился. Если бы после вчерашнего погрома – я бы понял. Но три недели назад и неделю назад – все было пристойно и благообразно. Тут есть деньги, там денег нет. Так что же произошло, Филипп? Как вам кажется?

Вот теперь официант задумался. Даже полотенце в руке скомкал. Опустил взгляд, словно ученик у доски.

– Я даже и не подумал как-то… – сказал, наконец, официант. – Действительно… У меня вот и соседи…

– Но ведь странно же…

– Странно, – согласился официант. – Я могу только о себе сказать… Я не уезжаю, потому что некуда. Люди на пустое место не уезжают сейчас. К родственникам все больше. А те, у кого родственников в провинции нет… и денег нет, чтобы устроиться на новом месте, те остаются в Вашингтоне, и да, боятся, что их выселят. Я – боюсь. Оставаться я тоже боюсь, жена вчера истерику устроила, плакала, говорила, что негры…

Официант вздрогнул, осекся и посмотрел через плечо в сторону кухни.

– Афроамериканцы, сказала жена, не успокоятся. Выдавят отсюда азиатов, потом возьмутся за белых…

– И зачем им это? – поинтересовался Лукаш. – Зачем афроамериканцам выдавливать, как вы сказали, остальных?

– Не знаю… Откуда я могу знать? Вы еще спросите, зачем снайпер сегодня стрелял и почему тюрьму штата в Вирджинии сейчас атакуют…

– А что – атакуют? – удивился Лукаш.

– Сейчас на кухне смотрели по телевизору, – официант указал рукой на дверь. – Когда я выходил в зал, как раз ворота ломали. Сейчас, наверное, уже охрану скрутили и разбегаются во все стороны. Можно телевизор в зале включить, если вам интересно.

Лукашу было интересно, но он отказался от предложения официанта и вернулся в свой номер. А вот там уже включил телевизор.

Гринсвилл Коррекшенал Сентер горел в прямом эфире. Репортаж велся с вертолета, шестигранник тюрьмы хорошо просматривался даже сквозь клубы дыма. Рядом с ограждением полыхало несколько машин, сильно дымило одно из зданий внутри. По двору бегали люди, с высоты похожие больше на насекомых. И невозможно было разобрать – это вырвавшиеся заключенные или охранники, пытающиеся предотвратить прорыв наружу.