– Это будет засчитываться как трудовой стаж? – поинтересовалась я, пламенея ушами.

– Это не будет рассматриваться как отлынивание от работы, – хмыкнул Эйден. – А также требую постоянных докладов мне напрямую, если твое состояние изменится в худшую сторону. Все понятно?

– Вполне, – согласилась я. – Подвожу итог, чтобы ничего не упустить: выполнять свою работу, а в перерывах предаваться кроличьим играм со страстью швейной машинки. В редкие минуты отдыха строчить доклады. Кстати, процесс слияния описывать? Я ничего не упустила?

– Нахалка, – добродушно хохотнул глава Совета. – Иди уже. Тебя проводят. – Крикнул вдогонку: – Удачи тебе!

– Спасибо, – серьезно кивнула я, выходя из зала Совета.

Меня всегда удивляла странная форма публичных зданий элементалей – «строение в строении». Особенно того, где я сейчас находилась. Тут вообще было три или четыре уровня: входишь в одно, выходишь во двор в лес колонн – а дальше опять вход в новый кубик. И так три раза! Причем колонны установлены в форме лабиринта. Типа «враг не пройдет» и «нам Сусанин тут не нужен, сами справимся!». Параноики, млин!

Следуя пустынными лабиринтами-коридорами к залу ожидания, я раздумывала.

Все очень странно. Почему близость с Диего настолько повлияла на ифрита? Ну не мог же он, в самом деле, выпасть в осадок от стыда. Взрослый уже дядя. Должен понимать, что жизнь – штука жестокая: иногда ты кого-то имеешь, иногда он тебя. Закон сохранения равновесия.

– Ну что, сучка! – выскочил из-за колонны разъяренный Рамон, напоминая волка из «Ну, погоди!». – Вот теперь поговорим серьезно!

– Какой ты самокритичный! – восхитилась я, приходя в боевую готовность. – Если учесть, что я происхожу от тебя, то имя тебе – кобель, создатель.

– Осмелела, паскуда?! – прошипел невменяемый мужчина, начиная скручивать вокруг себя жгуты огненной силы. – Сейчас посмотрим, кто кого!

– Не боишься?.. – полюбопытствовала я, отлично понимая – мне против него не выстоять! – Все же публичное место.

– Прекрасно, – ухмыльнулся Рамон. – Такое скопление сил и потоков… Никто не поймет, что именно я помог тебе сгореть, крошка!

– От крошки слышу! – прошипела разозленная девушка, наставив на него указательный палец. Во всяком случае, мальчиком меня еще никто не называл!

Из пальца неожиданно вырвалась струя воды и прибила Рамона к колонне.

– Ни фига себе! – обалдела я, поднимая и рассматривая руку. Я даже пощупала этот перст. – Ничего не понимаю!

– Puta! – яростно выплюнул Рамон, отклеиваясь от мрамора и отфыркиваясь. – Тебя не спасут твои жалкие уловки!

– Никакой протечки… – искренне недоумевала я, снова наставив палец на создателя. А что? Интересно же. Новые грани личностного роста.

Хлынуло как из брандспойта и опять пришпилило Рамона… для разнообразия на сей раз к барельефу на стене.

– Похоже, у меня кран прорвало, – вслух порадовалась я, корректируя направление обстрела. Заметила с долей иронии: – Это все гормоны. Все зло от них. Слезы, нервы, агрессия… Тебе бы тоже не помешало провериться. Ага. Мокрый, нервный и неадекватный.

– Прекрати! – захлебывался Рамон. – Немедленно!

– Не могу, – пожала я плечами. – В таких случаях вызывают сантехника. Как ты думаешь, сколько его нужно ждать? А на платного специалиста ты еще не заработал.

– Хватит! – рыкнул испанец, стараясь увильнуть от струи воды.

– Как скажешь, – отвела я палец. – Я так за тобой ухаживаю, создатель, а ты все не ценишь: даже вон душ – и тот с доставкой в любое место! Сервис!

– Мерзавка! – заорал мужчина, делая пассы руками. В результате сильного напряжения возник слабенький огонек, который два раза мигнул, как бы извиняясь, и с тихим «пшик!» скончался от дистрофии.

– Не повезло, – посочувствовала я. – Это, конечно, не мое дело… Но мы тут опытным путем выяснили, что для увеличения потенции отлично помогает хороший промышленный пылесос.

Рамон молчал. Наверное, жаба так испанца задушила, что не смог выдавить в ответ ни слова.

Я невинно продолжила:

– Могу свести с Наткой. У нее обширный опыт в этой области…

Рамон витиевато выругался и исчез.

– Было бы предложено, – хмыкнула я, начиная дрожать коленками. Пробурчала, храбрясь изо всех сил, исключительно для самоуспокоения: – И ведь честно и благородно хотела мужику оказать первую помощь. Но, видимо, Рамон решил, что она станет последней. Наивный! Кто ж так делает? Хвост нужно рубить частями!

И продолжила свое шествие к залу ожидания. По стенке и на подгибающихся ногах.

– Спасибо тебе, великий! – Диего низко склонился, сложив руки ладонь к ладони у груди – как предписывают индийские традиции. – Намасте тебе, вечный ребенок, мудрый и сильный Мадхукар! Я навечно у тебя в долгу! Если бы Рамон сейчас ее убил… я бы не смог этого пережить. – Сглотнул, переступая с ноги на ногу. – Снова. Ты меня понимаешь?

– Не за что, – рассмеялся подросток в штанах и пестрой жилетке. В его руках были янтарные четки, и полуобезьян их медленно перебирал, шевеля губами, словно накладывал благословение. – Тебе не нужно меня благодарить. Я сам был рад ей помочь. Исключительно необычная девочка – милая и доверчивая. Точно такой была когда-то моя госпожа Шри Сита, возлюбленная Шри Рамы. Когда я сжег факелом на хвосте Ланку… До сих пор горжусь этой проделкой. Моя месть была сладка…

Диего взял фляжку, отвинтил крышечку и погрузил палец в воду. Лицо тревожное. Его явно что-то беспокоило.

– Разве можно пройти мимо такой духовной красоты? – продолжал Мадхукар. – Нет, не благодари. Наоборот, я сам готов благодарить тебя – ты охраняешь редчайшую жемчужину.

Диего убрал флягу за пояс и последний раз склонился перед вечным ребенком. Собрался уходить.

Мадхукар его остановил. Он переменил внешность, становясь из юноши стариком.

– Она в огромной опасности!

– Знаю, – не оборачиваясь, подтвердил водный. Голос хриплый, связки плохо слушаются хозяина.

– Ты не сможешь ее защитить!

– Постараюсь, – мрачнея, отрезал Диего. Он все же повернулся и прямо посмотрел в глаза Мадхукару.

– Хорошо. Тогда держи! – Древнее существо из расы полуобезьян протягивало те самые янтарные четки, на которые он только что нашептывал мантры. – Я, конечно, не всесилен… но в чем-то поддержать смогу.

– Спасибо! – коротко поблагодарил Диего, с очередным «намасте» взял четки и поспешил прочь. На его лице застыла твердая решимость.

Как много лет во мне любовь спала.

Потом проснулась и задала жару…

Я пыталась уйти от любви,

Только ноги оттуда не шли,