— Выходи, кому сказал, — решительно повторил Пистроникус, стуча в дверь прутом, которым раньше загонял уток, и из-за его бесцеремонных действии кибитка показалась посетителям загоном для скота.

Наконец на пороге возник мужчина, если только так можно сказать. Император со старинной миниатюры, фигурка из глины. Он был раздет, если не считать наиглупейших рыбацких сапог и еще более абсурдных шерстяных трусов. Его ножки напоминали окорока вепря — они были короткими, широкими и мощными. Мужчина играл мышцами рук, на которых выступали голубые жилы, и сжимал кулаки. Запястья были защищены медными щитками, как у наемных солдат, грудь покрывал густой ковер, похожий на пух камышового початка. Шея — гораздо шире бычьей — была лишена подвижности. Характер, который угадывался за его невозмутимостью, поистине вызывал изумление. Глаза были расположены так далеко друг от друга, что всем троим членам комиссии, ни разу не видевшим ничего подобного, пришел на память хамелеон. Нос, похожий на пятачок свиньи, казалось, испытал на себе удар молота. Сию ошибку природы венчала воронка, которая давила ему на мозги. Эта крышка представляла собой самый обычный жестяной конус, скрепленный для прочности свинцовыми заклепками.

Члены академии онемели при виде этого необычного экземпляра то ли от удивления, то ли от восхищения, а может быть, просто не верили своим глазам. Только нотариус осмелился задать вопрос:

— А зачем ему воронка?

— От нее много пользы, — ответил господин Пистроникус.

Неожиданно сверхъестественный человек-ядро сдвинулся с места. Подметки его сапог были снабжены высокими пробковыми платформами. Сопровождаемый молчанием, которое казалось неуместным в присутствии столь невероятного существа, сверхъестественный человек-ядро спустился по трем ступеням, отделявшим его от земли. Он шагал, широко расставляя колени, словно человек, посвятивший слишком много времени верховой езде. Потом он зарычал:

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— Я могу вам это перевести, если угодно, — пояснил ученым мужам Пистроникус. — Наш укротитель блох умер. Врач Вилбограда считал, что виной тому почечная колика, но мы-то прекрасно знаем, что одна ведьма навела на него порчу. Его сменил укротитель шмелей, который укрощает только одно-единственное невидимое насекомое. Этот шмель — воздушный акробат и имеет огромный успех. Я не понимаю, что люди находят в таком номере, потому что насекомое-то все равно никто не видит — видны только горящие обручи и прочие штучки в руках укротителя. По-моему, скучно, но публика номер прекрасно принимает, как я вам уже говорил. Шмеля зовут мистер Фланаган. И сверхъестественный человек-ядро ему очень завидует.

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— А что он сейчас говорит? — спросил антрополог.

— Сейчас он просто утверждает, что летает лучше, чем мистер Фланаган.

Нотариус заговорил о мраке невежества, о самоотверженном служении науке, о тайне происхождения человечества и о той чести, которой удостоились участники этой ночной встречи, — кто знает, не станет ли она поворотным этапом в главных вопросах науки. Не успел он завершить свою речь, как сверхъестественный человек-ядро возопил:

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— Он говорит, что не собирается помогать вам, — пояснил господин Пистроникус.

Нотариус воспользовался всеми средствами политического искусства, лестью и замаскированным шантажом. Он грозил чуду природы пальцем, взывал к его совести, а потом пытался припугнуть. Но, несмотря на все его усилия, господин Пистроникус повторил:

— Он говорит нет. Не хочет — и все.

Господин Пистроникус плюнул на землю, и его плевок застыл на глине белым хлопковым пухом. На минуту все пятеро погрузились в молчание. Сверхъестественный человек-ядро смотрел на гостей с видом раздавленной жабы, господин Пистроникус рассматривал свой плевок и чесал себе ухо, а члены комиссии пытались придумать, какие еще доводы они могут привести.

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

— Человек-ядро говорит, что если вы хотите его измерять и заниматься всякой ерундой, то вы должны посмотреть его невероятный номер. Только тогда он согласится.

Это предложение давало им надежду, и три ученых мужа высказали свое согласие.

— Тогда вам придется заплатить за спектакль, — поспешил сообщить им господин Пистроникус.

Раздались протестующие возгласы, но господин Пистроникус сделал над собой величайшее усилие и попытался встать в полный рост. Его согбенная спина со скрежетом распрямлялась, превозмогая долгую неподвижность, тридцать три застрявших в теле осколка и нанесенную обиду. В результате титанических усилий, которые отдавались в сердцах присутствующих состраданием к чужой боли, подобно тому как мы испытываем порой стыд за другого человека, угол, образованный израненным телом, стал чуть менее острым, и герой произнес, гордо глядя в глаза членам комиссии:

— Уважаемые господа! Тот факт, что вы считаете нас марионетками в руках судьбы и не признаете наших моральных прав, отнюдь не умаляет значимости нашего ремесла.

— Человек-ядро летает лучше, чем мистер Фланаган!!!

После этих речей господин Пистроникус, сверхъестественный человек-ядро и ученые члены комиссии — процессия выстроилась именно в таком порядке — направились к шатру цирка.

Под самым его куполом виднелись канаты и трапеции, которые зрительно увеличивали объем помещения. На посыпанной песком арене стояло французское орудие семьдесят пятого калибра. Ствол его был заменен трубой производства одного из металлургических заводов. Господин Пистроникус пробежал вокруг арены и зажег керосиновые лампы, расставляя их на равном расстоянии друг от друга.

— Декорации нас не интересуют, — сказал нотариус. Однако господин Пистроникус, невозмутимо водружая на голову цилиндр, ответил ему:

— Вы заплатили за представление и получите свое представление.

Ствол был поднят под углом сорок пять градусов. Сверхъестественный человек-ядро поднялся по ступенькам лесенки, которая позволяла ему проникнуть в жерло. Однако, прежде чем исчезнуть там, он обернулся к несуществующей публике и поприветствовал ее с достоинством римского гладиатора. Наступила мертвая тишина. Господин Пистроникус сменил прут, служивший для устрашения уток, на жезл сенешаля, верхушку которого украшали лиловые шелковые платки. Этот человек, чье тело напоминало букву „Г“, поднял жезл, а затем опустил его.

— Дамы и господа, перед вами — живая легенда, миф современной эпохи, сын принца Гибралтара и маркизы Самаркандской! Человек неспокойной души, который предпочел славу артиста доставшимся ему от рождения покою и роскоши аристократов! Перед вами, дамы и господа, сверхъестественный человек-ядро!!!

Затем он извинился:

— Моя речь обычно звучит в сопровождении оркестра. Я очень сожалею, но сейчас все музыканты спят.