что-то знает. И хотя я догадывалась, что она не будет довольна, вместо того чтобы настаивать, я опустила плечи и решила сказать правду.

– Демир ждет меня, – сказала я, не обращая внимания на румянец смущения.

Ее лицо помрачнело, и она сложила руки на груди. Она стала пристально смотреть мне в глаза. Она смотрела так пристально, что мне пришлось отвести взгляд.

– Наконец-то у тебя развязался язык. О чем мы говорили прошлой ночью?[14]

Я могла понять ее реакцию, но для меня ее спокойствие было бесполезным, и я, конечно, не собиралась отступать. Мне не хотелось снова поддаваться на уговоры. Я не могла сдвинуться с места, хотя знала, что хочу сделать сейчас.

– Но, тетя Эсма, – перебила я ее, и она нахмурилась. – Не жди, что я сделаю это после всего, что произошло. Я не буду держаться подальше от Демира. Я не могу.

В ответ на мои слова тетя Эсма с упреком выдохнула, и мне показалось, что дядя Деврим посмотрел на меня с пониманием. Он подошел чуть ближе к тете Эсме, схватил ее за одно плечо и притянул к себе.

– О чем мы говорили, Эсма? Что мы не будем вмешиваться в личную жизнь девушек.

На бумаге они были моей семьей, и, конечно, я признавала их своей семьей. Они должны были вмешаться, когда придет время, но не думаю, что сейчас тот самый момент.

– Деврим, но этот мальчик… – начала тетя Эсма.

Дядя Деврим встал между нами, посмотрел на нее строго и сказал решительным тоном:

– Эсма, пожалуйста. Ты расстраиваешь Нису, поступая так. Она ведь знает, чего хочет. К тому же она серьезная девушка. Я сам с ней поговорю. Почему бы тебе пока не присмотреть за Сенем? Разве это не лучше? Она больше нуждается в тебе и твоей любви.

Когда меня поймали вчера вечером, тетя Эсма сказала, что отведет Сенем к психологу. А я хотела, чтобы Сенем просто выговорилась и почувствовала себя лучше. Пользуясь случаем, я рассказала тете Эсме о ее детской травме и о том, как она потеряла семью. Я уверена, что госпожа Севда как-то сообщила им об этом в то время, когда они принимали решение забрать нас, но из-за недавних признаний Сенем им следовало еще раз обдумать эти события ее прошлого. Я подумала, что им стоит знать. Насколько я понимаю, это могло сейчас тоже сказываться на Сенем, и тете Эсме действительно следует сейчас быть рядом с ней.

Я, конечно, не жаловалась. Как верно сказал дядя Деврим, тетя Эсма для Сенем сейчас нужнее всего на свете, ей нужна ее любовь, ее общество. А еще ей нужен и дядя Деврим, который, как и всегда, был на моей стороне. Я была благодарна ему за то, что он обнял меня, и по его глазам я видела, что он мне доверяет.

– Ты самый лучший, дядя Деврим! – захлопала я в ладоши.

Я послала ему любящий взгляд, и он сначала усмехнулся, но через несколько секунд его лицо снова приняло серьезное выражение.

– Не слишком радуйтесь, юная леди, нам еще предстоит разговор.

– Несмотря ни на что, ты все равно самый лучший!

Я думала, что Демир каким-то образом поговорил с дядей Девримом и показал себя с хорошей стороны. Я знала: Демир может убедить даже такого упрямца, как я. Дядя Деврим был бы для него сущим пустяком. К тому же он действительно любил Демира как собственного сына. И я чувствовала, что он доверяет ему.

Дядя Деврим оставил нас с тетей Эсмой одних в коридоре. Когда он вернулся к столу для завтрака, то выглядел немного смущенным. Я придвинулась ближе к тете Эсме и обняла ее за шею.

– Я понимаю, что ты беспокоишься обо мне и о нас. Но поверь мне, тебе не о чем беспокоиться. Демир не причинит мне вреда. Пожалуйста, не сердись, – прошептала я ей на ухо и нежно провела по ее щеке, трепетно поцеловав ее.

Я чувствовала ее страх, ее тревогу в сердце. Но в этом не было необходимости. Я не хотела снова встретиться с ней лицом к лицу в таком настроении. Суровое выражение ее лица, когда она пыталась удержать меня, сменилось приятной улыбкой.

– Давай иди. Не заставляй его ждать.

Что ж, уже кое-что. С облегчением увидев, что она смягчилась, я хихикнула и поцеловала ее в щеку еще раз.

Не обращая внимания на молодого человека, который ждал в переулке, я прошла через деревянную дверь и вышла из дома. Демир стоял, прислонившись к своей машине, и выглядел по-прежнему великолепно. На нем была белая рубашка с короткими рукавами, демонстрирующая его широкие плечи и прикрывающая грудь, а под ней длинные ноги в черных брюках, которые были ему впору. Черные брюки сочетались с его глазами, а темные волосы были уложены небрежно, мне это одновременно понравилось и показалось слишком нарядным. Я поняла, что, несмотря на расстояние между нами, мне хочется коснуться этих волос. Когда он отошел от машины, не вынимая рук из карманов брюк, я почувствовала, как мое сердце забилось еще сильнее.

Демир подошел к середине дороги и быстро взял меня за руки. Я зарылась лицом в его шею, окунулась в любимый запах ванили и вдыхала этот приятный аромат, смешанный с корицей. Волосы были еще влажными, он недавно вышел из душа. Как и прошлой ночью, когда мы встретились, он попытался раскрутить меня в воздухе, и с моих губ сорвался пронзительный крик.

– Доброе утро, – пропел он, осторожно опуская меня на землю, и согрел мое сердце своей любимой улыбкой. Она такая красивая! Когда он так улыбался, я растворялась в его глазах и чувствовала себя защищенной.

– Какое еще прекрасное утро, – сказала я, приподняв брови и посылая ему озорной взгляд.

Я попыталась сделать суровое лицо.

– Да, конечно! Из-за тебя меня ругала тетя Эсма.

Хотя в моем голосе прозвучал сарказм, Демир, видимо, расстроился. Однако я хотела поиздеваться над ним, думая, что ему это понравится.

– Почему? – спросил он, и тон его голоса стал таким же невыразительным, как и лицо.

Я поняла, что ошиблась, и отступила, не выпуская его руку. В то же время мы договорились, что не будем ничего скрывать друг от друга. Как бы тяжело мне ни было, я собиралась сделать все возможное, чтобы выполнить свое обещание. Я сказала ему правду.

– Потому что она не хочет, чтобы я была с тобой.

После минутного молчания и раздумий он кивнул, словно очень хорошо понимал тетю Эсму.

– Она – мать, потерявшая своего ребенка, Ниса. Трудно не согласиться, и я понимаю, что ей сложно сразу мне доверять, особенно после всего, что произошло в последнее время. Я могу это понять. Я просто думал о том, что они с мамой говорили по телефону вчера вечером.

То, что Демир так щепетильно отнесся к этому вопросу, еще раз доказывает, насколько он наивен. Потеря ребенка, безусловно, сказывалась на тете Эсме. Его поведение вызвало у меня легкое смущение. Однако есть ли более тяжелое бремя, чем боль по потерянному ребенку?

– Тетя Мельтем тоже на тебя сердится? – спросила я.

В ответ он сократил расстояние между нами, взял меня за руки и посмотрел мне в глаза с этой чудесной улыбкой на лице.

– Нет, наоборот, на этот раз она совсем не сердилась. Он сказала, что я наконец сделал верный выбор и потянулся за звездой вместо того, чтоб гоняться за мышами.

Я не могла перестать хихикать, когда он взял