Анжелина согласилась с этим. Ей не хотелось расстраивать своих близких.

— Если в понедельник вечером моя мачеха будет чувствовать себя лучше, мы поедем в Сен-Годан, — уступила она. — Я ни с кем не хочу спорить. Что касается Луиджи, то я полагаю, ему нужно время, чтобы все обдумать. Он вернется.

Сен-Годан, вторник, 19 июля 1881 года

В костюме персикового цвета и с шелковым зонтиком Жерсанда де Беснак горделиво шла по променаду, находившемуся в верхней части Сен-Годана. Платаны дарили тень и прохладу, чем воспользовались владельцы трех кафе, открыв летние террасы вдоль бельведера, с которого открывался великолепный вид на отроги Пиренеев. Анжелина и Розетта в элегантных платьях шагали по обе стороны от старой дамы.

— Ну, малышка, ты не пойдешь с нами смотреть дом? — обратилась Жерсанда к Розетте.

— Нет, я боюсь задержать вас, если пойду к сестре ближе к вечеру. К тому же я уверена, что сейчас мне удастся избежать встречи с отцом.

Ни за что на свете Розетта не согласилась бы называть его «мой отец». Это притяжательное местоимение казалось ей отвратительным.

— Хватит и того, что я пообедала в ресторане. Черт возьми! Ну и пиршество!

— И все же обед был слишком сытным, — заметила Анжелина. — Вечером мне вполне хватит одного бульона.

Они еще немного поговорили о вкусе фуа-гра с трюфелями, поданного на тонких поджаренных тартинках, и белых грибах, служивших гарниром кутке, лоснившейся от жира.

— Меня просто очаровал десерт, — призналась Жерсанда, которой эта эскапада за крепостные укрепления Сен-Лизье придала бодрости. — Шербет, настоящий абрикосовый шербет! Вы понимаете, дети мои, что для этого было необходимо перевезти сюда огромные глыбы льда, добытые на горных вершинах? И этот лед едет до Тулузы или Бордо. Поистине, человечество весьма изобретательно!

Анжелина рассеянно слушала, радуясь этому дню, не похожему на другие. Высказав несколько возражений, она в конце концов согласилась поехать в Сен-Годан. Жермену не лихорадило, и она, похоже, шла на поправку. Если возникнет необходимость в услугах повитухи, то пациенткам следует обращаться к матроне из Ториньяна, славной и весьма сведущей женщине лет шестидесяти, как говорилось в записке, прикрепленной к воротам дома на улице Мобек.

Но все же было облачко, омрачавшее этот светлый день: отсутствие Анри. Анжелина говорила себе, что мальчик наверняка по достоинству оценил бы абрикосовый шербет, что он мог бы прокатиться на ослике, который возил желающих по эспланаде.

«Но мой малыш еще спит. К тому же в такую жару ему лучше находиться дома с Октавией и собакой», — успокаивала себя она.

С задумчивым лицом, на которое падала тень от соломенной шляпки, одетая в сиреневое муслиновое платье, с полупрозрачным фиолетовым шарфом на обнаженных плечах, Анжелина притягивала к себе взгляды мужчин. Ее волосы, заплетенные в тяжелую косу, казалось, ловили каждый солнечный лучик.

— Вы похожи на принцессу, мадемуазель Энджи, — выпалила Розетта. — Жаль, что вы не всегда так одеваетесь…

Молодая женщина улыбнулась. Слова Розетты скорее позабавили ее, чем польстили ей. Она знала, что это платье ей идет, но при этом не испытывала ни малейшего чувства тщеславия. Ее любимой одеждой по-прежнему оставался чистый белый или серый халат и головной платок.

— Ты тоже очаровательно выглядишь, — ответила Анжелина.

И это было правдой. Розетта надела юбку, на белом фоне которой красовались васильки и маки, и голубую блузку. Из кокетства она не стала заплетать в косы свои темно-каштановые волосы, которые сейчас блестели на солнце и мягкими волнами ниспадали на спину. Но больше всего в Розетте привлекало ее радостное выражение лица, глаза, светившиеся детской веселостью. Все вызывало у нее интерес. И скамейки в железнодорожном вагоне, и бродячие торговцы, и посуда в ресторане, и скатерть, и салфетки.

Жерсанда была очарована этой способностью восхищаться, которую не утратила Розетта, несмотря на все жизненные тяготы, несмотря на то, что она совсем юной познала нищету — как духа, так и тела. Она любовалась девушкой, походка которой выдавала ее возбуждение и воодушевление.

— Малышка, где живет твоя сестра? — спросила Жерсанда. — Постарайся не опоздать на поезд, он отходит в семнадцать часов. Энджи, будет лучше, если мы встретимся на остановке фиакра, который затем отвезет нас на вокзал.

— Не волнуйтесь, мадемуазель Жерсанда. Я скачу, как козочка. И знаю, как добраться до квартала дубильщиков. Сейчас я спущусь по лестнице, а потом пойду вдоль реки. Надо же, нотариус, который будет показывать вам дом, думает, что заполучил покупателей! Ну и хохма!

— Это невежливо! — заметила Анжелина. — Мы объясним ему, что решили купить другой дом, но все же хотим осмотреть этот.

— Да, но все же есть у меня одна мысль, — откликнулась Жерсанда. — Разве можно знать наперед, как все сложится? У меня есть свободные деньги. Если недвижимость мне понравится, я могу ее приобрести, а потом сдать за хорошую цену.

— Недвижимость? — удивилась Розетта.

— Так говорят о земле, здании, ферме, малышка, — рассмеялась старая дама. — Ну, беги к своей сестре! Ты взяла сладости и шаль?

Вместо ответа Розетта помахала черной кожаной сумкой, в которой лежали подарки.

— Бегу! До скорого! Я буду ждать вас у остановки фиакра перед ратушей!

Анжелина удержала Розетту за руку, чтобы поцеловать в щеку.

— Только будь осторожна! — попросила она девушку.

— Обещаю. Я прочту алфавит Валентине. Она удивится, что я стала такой грамотной.

Розетта удалилась, быстро семеня ногами в холщовых туфельках. Она была одета в наряды Анжелины, перешитые по ее размеру.

— До чего же она милая! — Жерсанда вздохнула. — Наш солнечный лучик! Если у тебя нет времени учить ее читать, я займусь этим.

— Превосходная мысль! У вас талант воспитывать и обучать девушек. И живой пример тому — я, моя дорогая мадемуазель. Не будь вас, я не получила бы образования и не стала бы повитухой. Я стольким вам обязана!

— Замолчи! — ответила, смеясь, Жерсанда. — Ты училась на примере своей матери, а лучшей школы просто не существует. Но давай поторопимся, а то нотариус устанет нас ждать.

Они направились на поперечную улицу, расположенную недалеко от собора Святого Петра[19], тихо обсуждая Дом ангела, который оставался в центре их забот, поскольку его владелец жил в Оше и должен был приехать в Арьеж не раньше сентября, как утверждал мэр.

— Запасемся терпением, — сказала Жерсанда де Беснак. — Понимаешь, мое дорогое дитя, благодаря тебе, ставшей мне дочерью по сердцу, я вновь обрела надежду. Я уважаю твой выбор, поскольку ты чувствуешь себя достаточно сильной, чтобы противостоять Гильему Лезажу. А вот, наверное, и мэтр Геран!