Успокоившись, она стала беззвучно молиться за душу Валентины, обезображенное смертью лицо которой будет преследовать ее многие дни, месяцы, годы.

Сен-Лизье, суббота, 23 июля 1881 года

Анжелина мыла инструменты — иглы, скальпель и хирургическое зеркало, свое недавнее приобретение. Она заказала его у фармацевта из Сен-Жирона вместо того, что сломал Жан Мессен, фермер. Принимая меры предосторожности, она стерилизовала свои инструменты в кипящей воде, а когда они остывали, добавляла туда спирт.

В доме на улице Мобек, в ее маленьком жилище, как любила говорить Анжелина, было тихо. Розетта заправляла кровати на втором этаже. «Обычно она, работая, напевает, — думала молодая женщина. — Бедняжка, она, вероятно, вспоминает о сестре и братьях. Я должна была убедить ее не навещать их, но она так радовалась предстоящему визиту! И Анри нет. А ведь Розетта так часто учила его новым считалочкам!»

Ребенок вновь вспоминал свои привычки под строгим надзором Октавии и Жерсанды, которая согласилась взять овчарку. Огромная белая собака так привязалась к малышу, что даже отказывалась следовать за своей хозяйкой.

— Тем хуже для меня, если ты предпочитаешь изображать из себя няньку, — пошутила Анжелина, гладя собаку.

На следующий день после их поездки в Сен-Годан услуги повитухи понадобились одной семье из деревни Лор. Там молодая двадцатилетняя женщина рожала первенца. Анжелина провела у ее изголовья полдня и целую ночь. Венцом ее усилий явилось появление на свет здорового мальчика весом в три килограмма двести пятьдесят граммов. Отец, гордый своим отпрыском, расщедрился. Он отблагодарил повитуху, подарив ей медную кастрюлю, три мешка белой муки и связку лука. Розетта решила испечь из этой муки хлеб и булочки для предстоящего воскресного обеда у Огюстена Лубе.

Хлопоча по хозяйству, Анжелина думала обо всем сразу. «Жермена вскоре сможет встать с кровати. Удалось избежать воспаления. Господи, как я смутилась, когда пришла навестить ее вчера вечером! Она спросила меня, как избежать зачатия ребенка, а я смогла посоветовать только воздержание».

На губах Анжелины заиграла лукавая улыбка, едва она представила себе, как будет разочарован ее отец, лишенный возможности выполнять до конца свой супружеский долг. Будучи рьяным католиком, сапожник наверняка откажется прерывать акт до семяизвержения, если только кюре, с которым он, вероятно, посоветуется по поводу столь деликатной проблемы, не убедит его поступать подобным образом.

«Наконец у мадемуазель Жерсанды вновь хорошее настроение. Сейчас она с оптимизмом смотрит в будущее и полна энергии. Гильем наверняка получил мое письмо, в котором я посоветовала ему обратиться к доктору Рюффье. Леонора молода, хорошо питается. Она скоро поправится».

Анжелина убедилась, что действительно больше не испытывает никаких чувств к своему бывшему любовнику, даже ревности к его белокурой супруге с отвратительным характером. И у нее было слишком много дел, чтобы сожалеть об исчезновении Луиджи. Он жив и здоров, свободен. Теперь оставалось только ждать. Насколько знала его Анжелина, он должен был в одно прекрасное утро появиться как черт из табакерки.

— Мадемуазель, — окликнула Анжелину Розетта, бесшумно спустившаяся по лестнице. — Надо же, из окна вашей комнаты я увидела всадника перед воротами. Смотрите, вот он входит, этот мсье, даже не постучав!

— Разве ты не заперла ворота на ключ?

— Нет, забыла, — лаконично ответила Розетта.

— Боже, это Гильем! Я так и знала! — воскликнула Анжелина, выглянув во двор. — Честное слово, он ведет себя так, будто он у себя дома!

В брюках для верховой езды, белой рубашке и канотье, гость постучал в дверь кончиком хлыста и, не дожидаясь ответа, переступил через порог. По всему было видно, что он рад оказаться в отчем доме Анжелины.

— Мне очень жаль, что я врываюсь вот так, барышни, — начал он, — но в такую жару я не собирался ждать на улице.

— А на островах тебя не научили быть вежливым? — раздраженно воскликнула Анжелина. — Что тебе надо?

Гильем на две секунды поднял глаза вверх, словно гнев хозяйки дома удивил и шокировал его. Наконец он заметил инструменты, разложенные на белоснежной салфетке, в которую Анжелина собиралась их завернуть.

— Прикажи своей служанке выйти. Я не привык говорить в присутствии прислуги, — сказал Гильем.

— Розетта — моя подруга, но не только, она мне как сестра. Но, конечно, она выйдет — только для того, чтобы не слышать твои глупости.

Напустив на себя равнодушный вид, девушка направилась к двери.

— Я займусь вашей кобылой, мадемуазель Энджи, — без всякого воодушевления сказала Розетта. — Вы можете поговорить с мсье. Мне на него плевать!

Анжелина проводила Розетту взглядом, явно огорченная тем, что девушка такая угрюмая. Гильем сказал:

— Ну и странные же у тебя подруги! Где ты ее подобрала? Ты должна потребовать, чтобы она выбирала выражения!

— Есть люди, которые выражаются весьма витиевато, однако душа у них подлая, — сухо заметила Анжелина. — Розетта в тысячу раз лучше их.

Гильем пожал плечами и вновь с любопытством огляделся. Несмотря на простую обстановку, в комнате царила гармония, вероятно, благодаря бело-розовым стенам, букетам цветов и старой мебели, покрывшейся за много лет налетом патины.

— Твоя супруга поправляется после родов? — спросила молодая женщина. — Как чувствует себя ребенок?

— Леонора еще не встает с кровати, разумеется. Что касается малыша Эжена, мы отдали его кормилице. Ее нам порекомендовал доктор Рюффье. Кстати, когда он вновь пришел, под ногтями у него не было грязи. Я проверил.

Эти слова вызвали у Анжелины улыбку. Гильем, пожиравший ее глазами, вздрогнул.

— Какая ты красивая! — прошептал он. — Знаешь, я купил дагерротип. Из Реюньона я привез клише. Надо показать их тебе. Я хотел бы тебя сфотографировать. Тогда я смогу вдоволь тобой любоваться.

С этими словами Гильем сел за стол и снял канотье. У Анжелины появилось тягостное чувство, что этот мужчина собирается часто навещать ее под любым предлогом, словно они были близкими друзьями.

— Гильем, ты не должен больше приходить ко мне. Сейчас соседи могут предположить, что ты приезжаешь ко мне, чтобы посоветоваться по поводу своей жены, поскольку все говорят о твоем возвращении и прибавлении в вашем семействе. Но я должна заботиться о своей репутации.

— Репутация! А кто позволил залезть к себе под юбку в темноте? Красавица Анжелина Лубе. Подойди ко мне! Ты такая миленькая в этом белом платье!

Анжелина отпрянула и схватила кочергу.

Гильем расхохотался.

— Мне плевать на последствия! Если ты до меня дотронешься, я ударю тебя по лицу! — угрожающе произнесла Анжелина.

— Хорошо, хорошо… Успокойся, моя маленькая, ты ведешь себя как сумасшедшая. — Гильем вздохнул. — Представь себе я приехал, чтобы принести тебе извинения за то утро и заплатить за твои услуги.