…Она в машине, которая мчится по суматошным, взбудораженным улицам.

Она видит удивительно четко свои маленькие пальцы, прижатые к стеклу дверцы. Но не пальцы привлекают внимание. Улицы запружены так, что малейшая тревога — и начнётся давка.

И это произошло. Ужас заставил лихорадочно застучать её маленькое сердце. Она всматривалась в бегущие в плотной толпе фигуры, что-то отчаянно кричавшие; кто-то падает, не выдержав темпа, взятого остальными испуганными бегунами. Неумолчный крик стоит над улицами с обеих сторон дороги… Машина, сначала стремительно нёсшаяся по дороге, постепенно теряет скорость, еле тащится. Вокруг неё останавливаются и другие машины… Зато чуть впереди по улице — гораздо просторней: людей там уже мало — и все мчатся с теми же отчаянными криками, а некоторые падают, потому что под ногами у них дорога вдруг взрывается. И кто-то истошно кричит впереди — в самой машине:

— Поворачивай! Поворачивай!

А кто-то оправдывается:

— Куда? Невозможно!! Пробка! Позади такая паника!..

А по улицам вместо людей уже бегут какие-то странные штуковины: как будто сложили две крышки от канализационных люков, обвели слоем чего-то с круглыми дырочками, которые время от времени вспыхивают — и тогда дорога под ногами бегущих взрывается. И под колёсами машин, застрявших у обочины, — тоже…

— Надо выйти и бежа-ать!

Но срывающийся на визг голос, которого она не узнала (а должна была! Она знала, что должна!), опоздал. Машина внезапно вздыбилась боком. Селена, неожиданно маленькая и слабая, не успела ни во что вцепиться и съехала на сиденье к другому окну. Даже не съехала — упала и сильно ударилась. Она хотела заплакать от боли, но за окном грохнуло. Она ещё инстинктивно попыталась обернуться. Что-то острое — много-много! — горячо ударило её по голове. Перед глазами вспыхнуло…

… Холодно и тихо. И почти темно. Где-то качаются огни, которые видны урывками… Она лежит, наполовину высунувшись из разбитого окна дверцы. Только что очнулась. Открыла глаза и смотрит на дым, вкрадчиво плывущий волнами по асфальту. Смотрит бездумно. Голова отупела, глазам больно. Но есть способ убрать боль. Папа показал. И она призывает. Вскоре вокруг неё появляются тени. Их много. Они здесь недавно, но ей сочувствуют. Садятся рядом на корточки, проводят руками-тенями по голове, утишая боль. Ей хочется, чтобы ей помогли встать, но она помнит ещё, что теням такое не под силу. Но ей холодно — и она находит способ заставить эти тени помочь ей.

Она мысленно рассылает их вкруговую по всей дороге и по другим улицам — найти того, кто поможет ей. Тени уходят — разлетаются, а она лежит, и странная тяжесть на ногах, тупая и обездвиживающая, мешает ей встать. Она начинает засыпать на холоде, когда чувствует, что к ней идут живые. Целой гурьбой их ведут к ней мёртвые тени. Ноги останавливаются у её головы.

— Не может быть! — говорит один — и по надменному голосу она узнаёт эльфа. — Не может быть, чтобы этот человечек смог послать за помощью!

— Жив ли ещё сам этот мальчишка? — спрашивает издалека другой — и Селена слабо удивляется, почему он, этот второй эльф, называет её мальчишкой.

— Жив. — Высоченная фигура складывается: эльф садится на корточки, и его ладонь простирается над её головой. — Поразительно. Мальчишка — сильный некромант. Столько ран, а он не только уцелел, но сумел призвать тени, да ещё повелевать ими.

Шаги второго.

— Что с водителем?

— Мёртв. Как и мать мальчишки.

— И что с ним теперь делать?

— Сильный, — сказал первый, всё ещё сидящий у её головы. И задумчиво повторил: — Очень сильный. — Следующее он сказал так, что она поняла — он поднял голову: — По-моему, этот может пригодиться. Как думаешь?

— Слишком мал.

— Зато искать никто не будет. Найдут мёртвых родителей — будут думать, что так и сгинул. А что мал… Лучше будет слушаться. Ну, что?

— Согласен. Везём в пригород.

Её осторожно освобождают от придавившего ноги веса, поднимают и несут куда-то во тьму. Она, благодарная, закрывает глаза… Машина бесшумно мчится по ночным улицам, пустынным и незнакомым, движение усыпляет — и она впадает в беспокойный сон, по краям которого стоят две высокие фигуры, которые всегда рядом.

Но первое, что она слышит, когда её снова берут на руки, это — недовольное:

— Избавься от родителей. Их тени будут только мешать.

…Селена быстро открыла глаза. Магическое зрение вернулось. Тьмы, чёрной и непроницаемой, не осталось. Прильнувшие к ней мальчишки медленно поднимали головы, оглядываясь, словно не веря себе. Она осторожно отодвинула их и встала.

Пригрезившееся только теперь стало понятным. Это не она попала в аварию, потому что машину подбили «крабы».

Девушка поспешила к середине помещения, где, раскинув крылья над плачущим, коленопреклонённым Коннором, стоял Хельми, с трудом удерживая на лице бесстрастие.

Селена быстро села на колени, тоже под крылья маленького дракона, и обняла мальчишку. Он ткнулся лицом ей в живот, как недавно тыкались, ища тепла, Мика и Мирт. И только тогда она прошептала:

— Коннор, миленький…

Он заплакал навзрыд.

Прошелестели крылья над ними — Хельми втянул их и отошёл.

А она покачивала мальчишку и думала, вспоминая чужие воспоминания: значит, родителей нет — они погибли. Теперь она представляла, как это случилось на самом деле. Итак, это произошло в самом начале войны с магическими машинами. Семья Коннора ехала в машине где-то на окраине города, когда из пригорода прорвались «крабы». Бумбумы бежали вперёд, занимая, отвоёвывая площадь — и убивая по дороге прохожих, взрывая машины. И после очередного взрыва мальчишка потерял сознание, посечённый разбитым стеклом. А ночью, плохо соображая (маленький — и больно!), вызвал тени и послал их за помощью. И нарвался на фанатиков из лаборатории. Для них он оказался идеальным вариантом. Сирота. С огромными магическими способностями. Да ещё некромант. Мёртвых бояться не должен. Как и убийства.

Для начала его привели в порядок. Все порезы, все раны залечили. Потом — тестирование на магические силы. И он слышал, как они удивлялись. А потом — начали бояться. И вскоре он оказался на странном операционном столе, после чего память отшибло. Почти. Именно с этого операционного стола — рассказывали призраки, которых он вызвал сейчас, — началось подчинение мальчишки, как самого настоящего киборга, не имеющего права на личные мысли. Сила его возрастала в геометрической прогрессии. Причём не только фанатики были тому виной. Рос мальчишка в эти два года невероятно быстро, а вместе с ним росла и сила.

Два года из маленького человека со способностями вытачивали безупречного убийцу магических машин.

Коннор шмыгнул, и Селена выпустила его голову из своих рук. Он огляделся.

— Два года жил здесь. — Он покачал головой, вздыхая от увиденного и заново пережитого. — Если бы они знали…