Я шмыгаю носом, умудряясь взять себя в руки достаточно, чтобы сформулировать слова дрожащим голосом.

— Да. От него и его друзей. Они напали на меня в парке. Но я уехала, потому что они настроили весь город против меня. Все видели в нем золотого мальчика, звездного спортсмена, а я была никем. Я была просто лучшей подругой Джульет, бедной девочкой с матерью-одиночкой, которая клеилась к богатым. Мы с мамой знали, что их не накажут за то, что они сделали со мной. У них есть родственники в правоохранительных органах. Все в Уэйкфилде встали на сторону Маркуса, а я стала их злодейкой.

— Да кому, блядь, какое дело, кто ты для них, — просто говорит Люк. — Для Джульет ты герой. Вот что важно.

— Я не герой для нее. — Я задыхаюсь от снова подступающих рыданий. — Я разрушила ее жизнь. Я разрушила ее шанс с Маркусом, а теперь она бросила всю свою жизнь, чтобы переехать сюда со мной. Я — обуза.

Обуза для Джульет, для моей матери, для моего отца, для Деб, для Люка. Для всех.

Люк садится, притягивая меня ближе, пока я не оказываюсь верхом на нем. Наши носы в нескольких дюймах друг от друга, и он обхватывает мое лицо обеими руками.

— Ты не обуза, Сиенна. Джульет переехала сюда с тобой, потому что любит тебя. Она твоя лучшая подруга, и я гарантирую, что, если бы вы поменялись ролями, она бы сделала то же самое. Вот почему она последовала за тобой сюда — потому что ты ее лучшая подруга. И ты доказала это той ночью.

У меня щиплет в носу, когда я пытаюсь смахнуть слезы.

— Я рад, что ты здесь. Потому что, если бы ты не уехала из Уэйкфилда, я бы никогда тебя не встретил. — Его рука поглаживает мою челюсть, а глаза с хрустальным отливом изучают мое лицо. — А встреча с тобой — лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Я обнимаю его, утыкаясь лицом в его плечо и снова теряя себя. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так сильно плакала, но меня захлестывает катарсис. Как будто я всю жизнь сдерживала эти слезы, и мне так чертовски приятно, наконец, выпустить их наружу.

Встреча с тобой — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Думаю, это лучшее, что когда-либо случалось и со мной. С Люком я чувствую себя безопаснее, сексуальнее, счастливее, чем с кем бы то ни было. Он заставляет меня чувствовать себя, безусловно любимой.

И, кажется, я тоже начинаю в него влюбляться.

— Доброе утро, красавица. — От рокота утреннего голоса Люка, смешанного с легким южным акцентом, у меня подкашиваются пальцы на ногах.

Не успеваю я моргнуть, как его рука ласкает мой подбородок, и он прижимается своими губами к моим. Солнечный свет пробивается сквозь края плотной занавески. Я бы хотела, чтобы мы могли остаться здесь на весь день. Остаться в этом блаженном пузыре, где больше ничего и никого не существует.

Его язык скользит по моим губам, и он переворачивает меня на спину, скользя рукой вниз по моему животу…

Стук в дверь заставляет меня вскрикнуть.

— Сиенна? Ты проснулась?

Дерьмо. Мой гребаный отец.

Прежде чем я успеваю спихнуть Люка с кровати, он хватает меня за подбородок.

— Поговори с ним.

— Что? — Я шиплю. — Нет! Спрячься.

Его глаза сужаются.

— Не о нас. О том, что он бросил тебя. Скажи ему, что ты на самом деле чувствуешь.

— Ладно. — Я толкаю его к краю матраса. — Просто спрячься!

От его голой задницы у меня текут слюнки, когда он хватает свою одежду и ныряет в шкаф, бесшумно закрывая за собой дверцы.

— Секундочку! — Кричу я, пытаясь снова натянуть майку и шорты. — Входи!

Даже с моего разрешения папа медленно открывает дверь.

— Доброе утро, малышка. Прости, я не хотел тебя будить. Я не знал, во сколько ты обычно встаешь.

Я улыбаюсь ему.

— Все в порядке. Я не спала. Просто разговаривала по телефону.

— О, хорошо. — Он медленно заходит в мою комнату, словно не уверен в каждом шаге, прежде чем присесть на край моего матраса. — Теперь, когда мы дома, я хотел тебя проведать. Убедиться, что ты привыкаешь к университету, что тебе здесь комфортно.

Слава богу. Он не знает обо мне и Люке. Каждый напряженный мускул в моем теле расслабляется.

— Все отлично, на самом деле. Мне здесь определенно комфортно. Деб очень милая.

Он улыбается.

— Она очень милая, — соглашается он. — Я рад, что она тебе нравится. А Люк?

Я напрягаюсь, ожидая услышать его хриплый смешок из шкафа, но он молчит.

Хотя он прав. Мне нужно, наконец, поговорить с отцом. Обо всем.

— Он тоже милый. Я чувствую себя желанной гостьей. — Я прочищаю горло, не зная, какую тему мне меньше всего хочется обсуждать с отцом — моего нового сводного брата или то, что меня бросил родитель. — Вообще-то я хотела с тобой поговорить.

Он садится прямее, поджимая губы, как будто знал, что этот разговор состоится.

— Конечно. О чем?

— Почему ты предпочел азартные игры нам? — Просто произнесение этих слов вслух вызывает у меня новые слезы на глазах. Я думала, что похоронила боль, отгородилась от нее, но теперь, когда вопрос прозвучал, новая волна боли обрушилась на меня.

Мой папа опускает взгляд на свои колени, где его руки сложены вместе. Он качает головой.

— Мне так жаль, Сиенна. Этому нет оправдания. Я могу сказать тебе только то, что узнал на терапии: зависимость — это болезнь. Болезнь, которая иногда заставляет нас принимать самые худшие решения в своей жизни. Она заставляет нас причинять боль тем, кого мы любим больше всего. — Он делает паузу, чтобы собраться с мыслями. Вид того, как у него перехватывает дыхание, вызывает у меня еще больше слез. — Я больше всего сожалею о том, что покинул тебя и твою мать. Твоя мама сделала правильный выбор, попросив меня уйти, когда я не мог остановиться. — Он потирает затылок, издав короткий, самоуничижительный смешок. — Все последующие годы я пытался стать лучше для нее, заслужить вас. Но только после того, как я обратился к психотерапевту в прошлом году, я смог по-настоящему… начать пытаться стать тем мужчиной, которым всегда хотел быть. К тому времени я понял, что уже слишком поздно исправлять мой разрушенный брак. Но с тобой… — Его рука опускается на мое колено, и он сжимает его. — Я надеялся, что ты все еще позволишь мне быть твоим отцом, даже