— Знаешь, я бы на твоем месте, пока этого пацана в конец не задопрашивали, смотался к нему в больницу, — обратился к оперативнику Нертов, — ты вот, записал с его слов приметы, но парень был чуть ли не в шоке (шутка ли, чуть без головы не остался!), а завтра успокоится немного, может что еще вспомнит. И, кстати, думаю, версия про «темные силы» весьма сомнительна. Лично мне не известно ни одного чисто политического убийства в нашей стране. Куда не копни — везде экономика прет. Так что, пообщался бы ты подробнее с этим Маратом, глядишь, что вспомнит примечательное…

— Да я и сам думал про это, — отозвался оперативник, — вот разбежится начальство, так я сразу же в больницу и отправлюсь, тем более, что убийство на моей территории произошло. А рана — я у врачей интересовался — не такая уж и страшная. Во всяком случае, думаю, говорить наш герой сможет…

И действительно, димино руководство, вдоволь надавав ценных указаний, разъехалось по другим делам. Нертов поплелся в агентство Арчи, чтобы обсудить с друзьями — сыщиками происшествие и согласовать действия на ближайшее время, а Касьяненко отправился в больницу, куда поместили раненного.

* * *

— Все медицинские учреждения похожи друг на друга, — думал Дима, шагая в накинутом на плечи белом халате по длинному коридору, выложенному холодной керамической плиткой, — везде одинаково пахнет болезнями, даже грязь имеет тот же лизольно-лекарственный запах. Бледные лица, потухшие глаза, застиранные-перестиранные халаты, украшенные черными разводами инвентарных штампов, белые ширмочки, за которыми тихонько плавают в собственных выделениях не попавшие в палаты старики, накрахмаленные колпаки персонала, пустой бикс около букетика из трех гвоздик на столике куда-то выскочившей дежурной медсестры…

От размышлений оперативника оторвали крики, послышавшиеся сразу же из двух палат, расположенных друг напротив друга в конце коридора. Касьяненко непроизвольно ускорил шаги и через открытые двери поочередно заглянул в оба помещения. В первом кричал лежащий у входа парень, одна нога которого, казалось, была привязана за веревочку с гирями на другом конце к сложной системе трапеций. Дима уже видел такие конструкции и знал, что нога на самом деле не просто привязана, а прикреплена к грузу за продетую через кость титановую спицу («Видно, у парня перелом со смещением, вот и подвесили на скелетное вытяжение», — отметил про себя посетитель). В палате напротив виднелась кровать, где словно в гамаке покоился еще один больной, кричащий не менее громко, что и первый. «Гамак» оперативника тоже не удивил. Он знал, что подобным образом лежат люди с повреждениями костей таза.

…-Я, блин, …ого советчика к е…ой матери еще сам в окно выкину, когда выйду отсюда, — орал парень со сломанной ногой, обращаясь к соседу из палаты напротив, — чтобы не советовал, куда мне по нужде ходить!..

— Посмотрим еще, кто первый выйдет, — живо отозвался второй парень, — я сам е…ого зазывалу из окна выкину, когда первый на ноги встану!..

Первый больной дотянулся до стоящего подле кровати костыля и попытался от злости бросить его в собеседника. Диме удается поймать костыль на лету, в то время, как метатель, видимо, неудачно пошевелившись и побеспокоив сломанную ногу, заорал что-то нечленораздельное под злорадное хихиканье собеседника.

— Эй, мужики, кончайте бузить, — обратился к больным Касьяненко, — может кто тут спать хочет, а вы своими криками всех на уши ставите…

— Это он, козел, всех ставит, — прекратив орать, ответил парень с переломанной ногой, — я вчера с ним, как с человеком выпить решил, а он мне, мол иди поссать в окно…

— А хрен ли ты пошел? — Злорадно вступил в разговор другой больной. — Я же тебе не говорил «иди», а сказал «поссы туда». Чувствуешь разницу?.. А когда ты, м…, поперся вниз, кто тебя спасать первым бросился, а?!..

— Что, тоже прямо в окно? — Автоматически переспросил Дима, запоздало поняв всю глупость этого вопроса.

В этот момент из какой-то палаты вышла медсестра, несшая на блестящем поддончике несколько использованных шприцов. Живо оценив ситуацию, она решительно пресекла скандал, пообещав оставить приятелей без обезболивающего, как известный король — без сладкого собственных министров.

Дима, воспользовавшись неожиданным появлением медсестры, поинтересовался у нее, где находится палата, в которой лежит Марат.

— Прямо, третья палата справа. Только у него сейчас посетитель, — охотно сообщила девушка, — а вот, кстати, он выходит, так что можете спокойно общаться…

Мимо Касьяненко, чуть покачивая худосочными бедрами, скрытыми под вылинявшими голубыми джинсами, прошел молодой человек, попутно интригующе улыбнувшись оперативнику одними уголками губ и медленно прикрыв при этом чуть подкрашенные ресницы.

Дима про себя коротко ругнулся — мальчик с ориентацией, ставшей нынче чуть ли не традиционной, был ему неприятен и вызывал чувство внутренней брезгливости. Тем не менее, оперативник некоторое время еще смотрел вслед уходящему, стараясь вернуть какую-то, казалось, очень важную мысль, промелькнувшую в голове и растаявшую под несколько насмешливым взглядом медсестрички. Почему-то сотрудник уголовного розыска смутился, будто его самого уличили в чем-то предрассудительном. Вдруг захотелось объяснить сестре милосердия, что он не такой, как уходящий посетитель и пришел к раненому сугубо по служебной необходимости и что он очень любит одну прекрасную девушку, с которой скоро поженится. Но медсестра уже зацокала каблучками по направлению к своему посту, оставив Диму наедине с переживаниями…

Вопреки надеждам Нертова и самого Касьяненко, повторная беседа с Маратом практически ничего нового не дала. Раненый, поглаживая свою забинтованную руку, снова довольно уверенно повторил приметы нападавшего и его одежды. Единственное, что он вспомнил дополнительно — ярлык «Hi Tec», который красовался на темно-синей куртке убийцы и уточнил, что шрам на лице был длиной не более двух сантиметров. А вот, рассказывая о возможных причинах трагедии, Марат лишь нес какую-то ахинею про «темные силы» и политических противников погибшей.

— Вы не представляете, как это страшно! — Который раз повторял помощник Софьи Сергеевны. — Когда этот мерзавец хотел стрелять, я бросился, чтобы закрыть ее своим телом, а она (представляете, какая это была женщина! Я ее так уважал!)… Она хотела предупредить меня, чтобы я не рисковал собой. А тут бандит стрелять начал!..

Марат нервно поежился, заново переживая весь ужас вчерашней трагедии, а оперативник, чтобы не смущать его и сделать паузу в разговоре, встал со стула и подошел к окну. Очевидно, что продолжать беседу с раненым было бесполезно. Парень еще больше бы разволновался и, того и гляди, его бы пришлось отпаивать валерьянкой. Касьяненко решил было уходить, но тут заметил на скамеечке, в глубине больничного двора недавнего гостя Марата. «Голубой» друг курил. Но не так, как это делают люди, не знающие, что делать со свободным временем — облокотившись на спинку сидения, вытянув расслабленно ноги и не торопясь пуская дым. Гость сидел напряженно, наклонившись вперед и положив локти на колени. При этом одной рукой он держал сигарету, судорожно затягиваясь, словно торопясь побыстрее докурить.