– Что с моими детьми?

– Тебе следует отдохнуть, прежде чем ты услышишь ответ на этот вопрос, – ответила подруга. – Наберись сперва сил. Они живы – это должно тебя утешить. Поспи немного, а я пойду добуду какой-нибудь дичи на ужин. Я знаю, что у тебя есть сушёное мясо в кладовой, но мне кажется, что похлебка будет тебе куда полезнее.

Меньше всего Ангербоде хотелось есть.

– Я уже и так проспала кучу времени. Я не устала.

– Но ведь ты не спала, правда? – спросила Скади, изучающе глядя на неё. – Ты находилась… где-то в другом месте.

– Нет, я спала, – попыталась настоять на своём ведьма. Но её ложь даже её саму не убедила, так что она знала, что и ётунша не поверит ей.

– Никто не может устать настолько, чтобы просто спать девять дней и ночей. Не говоря уже о том, через что тебе пришлось пройти до этого, друг мой.

Девять дней. Как она могла позволить себе так долго задержаться в пустоте? Если бы только она пришла в себя раньше… Если бы только она могла что-нибудь сделать…

Когда Ангербода не ответила, Скади уперлась руками в колени и встала.

– Ладно, тогда я пойду на охоту, – произнесла она, наконец, и строго добавила: – Никуда не уходи.

Колдунья только моргнула в недоумении. Из-за раны на голове и полузамерзшего тела она едва могла двигаться, о чём и сообщила. У неё еле-еле выходило даже приподнять голову, что уж говорить о том, чтобы самостоятельно выйти из пещеры.

– Я не это имела в виду, и ты это прекрасно знаешь, – мрачно сказала Охотница, завязывая пояс на своём меховом плаще. – Я ненадолго.

Услышав, что подруга ушла, Ангербода перевела взгляд на потолок и мыслями вернулась к некоторым из видений, что узрела, пока пребывала в небытии: Хель в Асгарде, затем Хель в Нифльхейме. Растерянность дочери, её страх, её сила.

Она закрыла глаза.

Явились ли мне истинные события или скорбящий разум сыграл со мной злую шутку?

Скоро Скади сможет подтвердить её худшие опасения.

В следующий раз Ангербода проснулась, когда подруга осторожно подняла её голову к себе на колени и поднесла к губам миску с бульоном, предлагая его отхлебнуть. Ведьма всё ещё не чувствовала голода, но бульон был горячим, и ей хотелось согреться.

– Что с моими детьми? – повторила она свой вопрос, когда немного перекусила.

Охотница поставила чашку на табурет рядом с кроватью, не убирая головы Ангербоды со своих колен.

– Я в тот день уехала на охоту с пасынком Тора по имени Улль. Мы находились в Мидгарде вплоть до позавчерашнего дня. Но как только я услышала о случившемся, я прижала к стенке Фрейра и, когда он рассказал мне подробности, сразу же приехала сюда.

Колдунья кивнула. Будучи приёмным сыном Скади, Фрейр был единственным из асов, кто выказал хоть какое-то несогласие с их действиями в ту ночь.

Ётунша замолчала. Женщина выжидающе посмотрела на неё, но та только отвернулась, сжала кулаки и произнесла:

– Я могла бы спасти тебя и детей.

– Очень в этом сомневаюсь, – мягко возразила Ангербода. – Мне кажется, ничто не могло их остановить. Не терзай себя подобными мыслями.

– Значит, ты меня прощаешь? – Голова Скади резко повернулась в её сторону. – За то, что меня не было там рядом с тобой?

– Друг мой, мне нечего тебе прощать. Уверяю тебя в этом. А теперь, пожалуйста, продолжай свой рассказ.

Охотница вытерла глаза и, казалось, вновь обрела самообладание.

– Детей доставили к Одину, – проговорила она. – Ёрмунганда почти сразу бросили в море, и Фрейр клялся мне, что видел, как твой сын вырастал прямо у них на глазах. Это значит, что он не был мёртв.

Ангербода снова кивнула с бесстрастным выражением лица. Знаю. Его время ещё не наступило… пока.

Великанша резко вдохнула через нос, прежде чем продолжить.

– Что касается Фенрира, то они не могли придумать, как с ним поступить, потому что малыш тоже подрос за последние девять дней. Боги решили держать его поближе к Асгарду, где они могли бы присматривать за ним, пока он не станет слишком огромным. Все боятся подходить к нему слишком близко, кроме храброго Тюра, что приносит ему пищу, а твой муж не осмеливается даже приближаться к месту его заточения из страха, что Фенрир убьёт его. Ваш сын явно не питает любви к папочке. – Она опустила голову. – Я и сама пыталась подойти к нему, но он явно считает меня одной из них. Думает, что я предала тебя, подобно Гёрд, хотя это заблуждение.

– А как с ним поступят потом, когда им надоест держать его под рукой? – спросила Ангербода, хотя она уже и так это знала; она видела, как Фенрир освободился от каких-то оков в её видении.

– С твоим мужем или с сыном?

– С сыном, – отрезала ведьма. – У меня нет мужа.

Скади вздрогнула, но затем выражение одобрения промелькнуло на её лице, но так же быстро сменилось сдержанным спокойствием, более подходящим разговору.

– Можно только гадать, что будет потом.

– Ёрмунганд брошен в море, а Фенрир навеки заточён, – прошептала Ангербода. Что-то по-прежнему не давало ей покоя. Но тут её желудок скрутило в узел, и она задала вопрос, ответ на который и так уже знала:

– Что с Хель?

Скади глубоко вздохнула.

– Фрейр сказал, что она молчала на пути в Асгард, потому что её нес отец. Она не отпускала его ни на секунду, и Локи не заговаривал с ней, только старался утешить, и это, казалось, помогало, пока детей не разлучили. Как только асы избавились от Ёрмунганда и убедились, что Фенрир надёжно заперт, то стали решать, как поступить с Хель.

Охотница, казалось, собиралась с духом, чтобы приступить к следующему эпизоду, и Ангербода терпеливо ждала.

– А потом Один лично вырвал её из рук Локи. – Скади наконец посмотрела на подругу. – Они отослали её в Нифльхейм как есть, живой и невредимой. Насколько я поняла, Всеотец наделил её властью над умершими, поскольку она и сама наполовину мертва.

– Ну конечно, – произнесла колдунья, закрыв глаза. Последние недостающие детали встали на свои места. Всё это было в её видении о конце миров: гигантский змей, поднимающийся из волн, и огромный волк, разрывающий свои путы, когда все миры погружаются в хаос. И корабль мертвецов, подчиняющихся её дочери, плывущий на битву против богов…

Только теперь она увидела всю картину целиком. Всё, от начала и до конца.

Ведьма видела смерть самого Одина и Тора. Видела, как Тор сражался с Ёрмунгандом, а Фенрир проглотил Одина целиком. Видела, как оба её сына погибли. Она пыталась отогнать эти образы, выбросить их из головы, но не могла забыть. И никогда не сможет.

Кажется, чем больше ответов я получаю, тем больше возникает вопросов.