Нам с Кучеренко прислали поздравительные письма товарищи из училища, с фронта. Старые друзья — Усменцев, Коломиец, Панченко — желали нам боевых успехов, засыпали вопросами.

Утром 1 Мая, несмотря на полевые условия, полк был торжественно построен при знамени. Ордена и медали блестели на груди Евстигнеева, Амелина, Гомолко, Иванова и многих других моих боевых товарищей, недавно награжденных приказом по воздушной армии. Начальник штаба прочел первомайский приказ Верховного Главнокомандующего. Мы узнали, что гитлеровское командование, предприняв контрнаступление в районе Харькова (то есть на нашем крыле фронта), вынуждено было перебросить из Западной Европы более тридцати новых дивизий. Немцы рассчитывали на узком участке фронта окружить наши войска и взять реванш за Сталинград. Но эта попытка провалилась.

В тот день мы вспоминали путь полка, и у всех было одно желание — приумножить его боевую славу.

Фашисты усиленно готовились к летнему наступлению против войск шести фронтов, оборонявших Курский выступ. Вылетая на задание, в частности, на разведку, мы видели, что противник продолжает сосредоточивать крупные силы у линии фронта.

Как нам стало известно потом, командующий ВВС Советской Армии маршал авиации Новиков, выполняя директиву Ставки, отдал приказ шести воздушным армиям следовать тщательно разработанному плану и провести операцию по уничтожению авиации противника на его аэродромах.

Первый удар по немецким аэродромам — удар, неожиданный для врага, был нанесен 6 мая нашими бомбардировщиками и штурмовиками в сопровождении истребителей на огромном участке — от Смоленска до Азовского моря.

О решении командования ослабить авиационные группировки врага внезапными ударами по аэродромам мы узнали ранним утром 7 мая, когда в расположение нашего полка снова явился командир соседней части «ИЛов».

Перед нами поставлена задача: сопровождать их к крупному аэродрому противника — в район Рогани. Знакомые места: много раз до войны я летал туда из Чугуева и Малиновки во время тренировочных полетов.

— Прорваться к аэродрому не просто, — говорил нам командир Подорожный. — Сосредоточивая авиацию на аэродромах, подтягивая ее поближе к линии фронта, противник усилил противовоздушную оборону. Их прикрывает множество зенитных батарей различных калибров — и мелкокалиберных, и крупнокалиберных. А аэродром забит самолетами.

И вот мы уже летим на боевое задание. Под нами освобожденная территория. Пролетаем южнее Чугуева, над знакомыми мне сосновыми лесами, почти выжженными войной. Пересекаем линию фронта, проходящую по Северному Донцу. Углубляемся в тыл врага.

Штурмовики круто поворачивают вправо и берут курс на Рогань.

Перед аэродромом «ИЛы» начали внезапно снижаться. За ними и мы, истребители. Противник не ждал налета: маршрут у нас не шаблонный — в обход районов с хорошей противовоздушной обороной. Мы ввели врага в заблуждение, появившись с запада. Но фашисты быстро спохватились. Перед нами встала сплошная огненная стена. Аэродром словно ощетинился зенитками. Делаем противозенитный маневр. Под нами — языки огня, вокруг — сплошные разрывы.

Раздается могучий ответный удар штурмовиков — они сбрасывают бомбы, бьют из пушек. Бесстрашно действуют экипажи «ИЛов». На аэродроме то там, то тут вспыхивают пожары. Радуюсь и удивляюсь: ни один наш самолет не падает, несмотря на ожесточенный зенитный огонь.

Задача выполнена. Штурмовики берут курс на наш аэродром. Подковой окружаем их: делаем как бы заслон от возможной атаки вражеских истребителей. Учитывая горький опыт, строим более правильный боевой порядок. Тут мы видим каждого штурмовика, видим и друг друга. И уже нет никакой суеты!

Росло наше боевое мастерство, вырабатывались спокойствие, уверенность в движениях и правильность действий.

Благополучно приземляемся на аэродром. «ИЛы» летят дальше — на свой. Ведущий группы передает:

— Спасибо за хорошее прикрытие!

А на следующий день пришел отзыв командира штурмового полка майора Володина о нашей работе: «Сопровождение провели хорошо и со своей задачей вполне справились».

Такие отзывы наш полк теперь получал часто.

Получен приказ: срочно перелететь в район Танеевки, севернее Обояни, — ближе к северному фасу Курского выступа. Изучая карту боевых действий, я часто невольно переводил взгляд на родные места. Вот наш областной центр Сумы, вторично захваченный немцами, вот Шостка. Вступить бы там в воздушный бой…

В Танеевку перебазировались вечером, а на восходе солнца я уже вылетел по приказу командира в штаб соседнего авиасоединения.

Одновременно со мной поднялся в воздух и Леня Амелин. Он прикрывал аэродром в паре со своим комэском — летчиком Ямановым: барражировать в воздухе нам приходилось непрерывно.

В низинах еще лежал туман, в воздухе было спокойно. Я благополучно вернулся и застал весь аэродром в волнении. Оказалось, приземлился летчик Яманов и рассказал, что Амелин атаковал «юнкерса», погнался за ним и исчез из виду.

Тревога на аэродроме росла. Но вот мы еще издали заметили самолет. Он приближался. Сомнений нет — это Леня! Техники волновались: ведь они с земли замечали, если с самолетом что-нибудь случалось.

— Да у него с мотором неладно! И скорость небольшая.

Амелин начал заходить на посадку с убранными шасси.

С КП ему передавали, чтобы он шел на второй круг и выпустил шасси. Но ответа не было.

Самолет коснулся земли «брюхом». Мы бросились к месту приземления. Из кабины вылез улыбающийся, хоть и бледный Амелин.

— Что с тобой случилось?

— Да гонялся за фрицем. Опытный, матерый волк мне попался.

Он снял шлем, вытер взмокший лоб. Смотрю на него и глазам не верю.

— Леня, да ты поседел!

На висках моего сверстника появилась седина. Сколько он пережил, передумал за несколько минут воздушного боя!

Идя на КП докладывать, Леня рассказывает нам обо всем случившемся.

…В воздухе было спокойно. И вдруг на земле появилась тень от самолета. Леня осмотрелся. Чуть в стороне, южнее аэродрома, с курсом на Орел летел «Юнкерс-88». Леня передал по радио ведущему:

— Разведчик! Атакую!

И, чтобы не упустить «юнкерс», бросился в атаку. Это произошло так быстро, что ведущий опоздал и потерял Леню из виду.

Немецкий летчик начал искусно маневрировать и уклоняться от атак. Стрелок открыл бешеный огонь. Амелин не отступил — зашел в хвост самолета.

Противник сбросил бомбы с замедлением, очевидно, рассчитывая, что машина Амелина попадет в зону действия взрывной волны. В самом деле, взрывная волна встряхнула самолет, отбросила в сторону. Амелин с трудом выровнял машину и еще напористее стал преследовать врага. Противник пошел на другую хитрость: направил свой самолет на ветряную мельницу, очевидно, надеясь, что Амелин сгоряча не заметит ее и врежется. Но Леня разгадал новую уловку врага. Он молниеносно рассчитал расстояние и проскочил в стороне, осыпая «юнкерс» огненными трассами. Вражеский стрелок замолчал: наверно, был убит.