Наконец, он отложил в сторону один конверт, затем взвесил его на ладони и громко, вслух прочел надпись:

— «К. ф. К., до востребования. Мерида. Юкатан».

И лишь тогда решился протянуть его инженеру.

Тот быстро схватил письмо. Он и не подумал выразить служащему неудовольствие за медлительность. Это очень озадачило и даже огорчило чиновника. Когда делаешь все, чтобы привести человека в отчаянье, действительно можно взбеситься, если он, несмотря ни на что, ухитряется все-таки сохранить спокойную улыбку.

Поэтому чиновник сердитым взглядом проводил инженера, выходящего из комнаты.

В дверях Франсуа пришлось посторониться, уступая дорогу высокому сухопарому субъекту с бронзовым цветом лица. Тот устремился прямо к окошечку с надписью «До востребования» и приветствовал служащего, как старый знакомый:

— Здравствуйте, сеньор. «К. ф. К.» еще не появлялся?

— Он только что вышел отсюда.

— Как? Давно?

— Не более десяти секунд. Вы столкнулись с ним в дверях.

— Не хотите ли вы сказать, что отдали письмо человеку, с которым я столкнулся в дверях?

— Вот именно.

— Но это вовсе не «К. ф. К.»!

— Кто бы он ни был, он еще не успел далеко уйти. Вы сможете догнать его…

Длинноногий во всю прыть пустился вдогонку за инженером. Таким образом ему удалось вскоре не только догнать, но и перегнать инженера. Тогда он обернулся, загородил ему дорогу и сдержанным тоном, в котором, однако, слышалась угроза, сказал:

— Извините, сударь… Вы получили письмо «До востребования» на буквы «К. ф. К.». Скажите, пожалуйста, на каком основании?

Инженер пристально посмотрел на незнакомца.

— С удовольствием отвечу на вопрос, сударь, — спокойно ответил он. — Но прежде вы должны ответить мне, по какому праву спрашиваете меня об этом.

Хладнокровие молодого человека, видимо, озадачило незнакомца. На лице его отразилась нерешительность. Кто этот человек, стоящий перед ним?

Ведь только фон Краш мог получить депешу, отправленную в Норвегию. В таком случае ему будет легко убедиться, пользуется ли его собеседник доверием фон Краша.

— Простите мою настойчивость, — произнес он более мягко. — Но друг вы или враг, вы не станете отрицать серьезности положения вещей. Поэтому я прошу вас сказать, знаете ли вы, что обозначают эти три буквы на письме «К. ф. К»?

Инженер улыбнулся.

— Охотно скажу, что значат две последние — фон Краш. Что до первого «К», то я полагаю, вы сами не имеете понятия, что оно означает. На свете лишь два человека посвящены в этот секрет — «патрон»… — он с умыслом сделал ударение на этом слове, — «патрон» и я! А вы Брумзен, не так ли?

Незнакомец был побежден и склонил голову. Франсуа попал в точку.

— Значит, вы из наших?

— Полагаю, это и так ясно.

— Но я никогда раньше вас не видел.

— Не думаете ли вы, что фон Краш имеет обыкновение раскрывать все свои карты? За исключением меня, быть может, никто не знает всей его игры.

— А разве вы знаете?

Инженер иронично улыбнулся.

— Я нечто вроде его тени.

Двойственный смысл его слов остался непонятен Брумзену. Мог ли он предположить, что стоит лицом к лицу с врагом, неотступно преследующим шпиона? В конце концов ему некогда было продолжать расспросы.

Тем временем юноша — в нем Франсуа не без удовлетворение узнал Триля, который, как он думал, оставался возле аэроплана, — подошел к беседующим и непринужденно вмешался в разговор.

— Господин Брумзен, телеграмма от патрона ждет вас в гостинице. Не выйди вы так надолго, уже получили бы ее и не рисковали что-нибудь напутать…

— Это еще кто такой?! — пробормотал Брумзен.

Он был поражен. Обилие совершенно незнакомых ему коллег, словно свалившихся с небес, совершенно сбило его с толку.

— В гостинице?

— Я провожу вас.

— Вы пойдете со мной?

— Так приказано. Я должен передать, что вы ответите, когда ознакомитесь с содержанием телеграммы.

— Так идемте.

Предложение юноши окончательно рассеяло все подозрения приспешника фон Краша. И, болтая о нем, расточая своему начальнику всевозможные похвалы и одобрение, Брумзен побрел по улице вслед за юношей.

— Меня не удивляет теперь, что он сделал распоряжения, о которых я ничего не знал, — заявил Брумзен. — Это из-за письма, которое ему должны были передать, когда «Матильда» войдет в порт Прогресо.

— Именно. Он получил письмо, — сказал Триль с невозмутимым хладнокровием.

— Я же его и отправил, это письмо. Из него он должен был узнать о месте нашей встречи.

— Да.

Молодой американец не пропускал ни слова. Болтовня врага может сослужить хорошую службу. А тот, охваченный неожиданным зудом откровенности, продолжал:

— Я не был уверен, что освобожусь.

— Понимаю, — спокойно заметил Триль, — вас, конечно, мог задержать господин Тираль…

При этих словах Брумзен подскочил:

— Черт! Я вижу, начальник и вправду вам доверяет!

— Да. Товарищ, которого вы только что видели, да я — знаем куда больше, чем другие.

Гостиница была уже недалеко. Юноша, собственно, должен был бы уже под каким-нибудь удобным предлогом расстаться со своим спутником. Но вдруг понял, что тот может выболтать ему массу вещей, представляющих большой интерес для Франсуа д’Этуаля. Нет, он не считает возможным уйти!

Как ни велик риск, нельзя покидать этого субъекта. Но это легче решить, чем сделать.

Окрыленный успешным началом своего вмешательства, Триль, достаточно объективно оценивающий свои поступки, не мог не признать, что впутался в опасную затею.

Из меланхолических размышлений его вывел голос авантюриста.

— А вот и депеша, я вижу ее! — воскликнул Брумзен.

Молодой американец закусил губу, чтобы не вскрикнуть от удивления, и, взглянув в указанном направлении, увидел через раскрытое настежь окно нижнего этажа висящий в зале трактира большой деревянный ящик с перегородками, где номер каждого отделения соответствовал номеру комнаты для постояльцев. В одной из ячеек, на которую был устремлен «указующий перст» Брумзена, торчала сложенная бумажка, в которой Триль тотчас узнал бланк мексиканского телеграфа.

Это уже было слишком! Он сказал правду, сам того не подозревая.

На минуту Триль задумался: не броситься ли ему наутек, вдруг телеграмма не от фон Краша!

Но ему положительно везло. Брумзен весело воскликнул: