– В следующий раз не забудь меня представить. Такой красавицы мне еще не приходилось видеть. Каким ветром ее занесло в этот жалкий городишко?

– Забудь про нее и не вспоминай. Это Фабиана, жена Максимо.

– Господи помилуй! Ты мне не говорил, что она такая красавица.

– Ты не спрашивал. Держись от нее подальше. Максимо дьявольски ревнив.

– Не сомневаюсь.

– Поехали в салун, там поглядим, сможешь ли ты ее забыть.

Пару часов спустя, когда они забирались в фургон, с другого конца улицы на двуколке к ним направилась Фабиана.

– Теперь уж представь меня, – прошептал Люк.

– Сойер, как я рада! Мне нужна помощь. – Фабиана улыбнулась Люку.

– В чем дело?

– Я купила доски, которые просил Максимо, и никак не могу их уложить. Боюсь, на первой же колдобине они вылетят из двуколки.

– Фабиана, разреши представить тебе Люка Стейли. Люк, это миссис Торрес. – Сойер сделал ударение на “миссис”.

– Польщен знакомством, мэм. – Люка прямо вынесло из фургона. – Я уложу доски.

– Вы так добры, мистер Стейли, – пропела Фабиана. – Вообще-то мне не следовало приезжать в город одной.

– Мы проводим вас до дома, – брякнул Лок, и Сойер даже прикусил язык, чтобы не выпалить “ни за что на свете”!

– Как вы милы. Благодарю. Сойер, не хмурься. Мистер Стейли, не могли бы проехать часть пути со мной? Так приятно, когда лошадьми управляет мужчина.

– Конечно!

– Люк…

– Сойер, мы поедем впереди, чтобы леди не дышала пылью.

– Возможно, миссис Торрес и благодарна тебе, но я очень сомневаюсь, что Максимо сильно обрадуется.

– А мы ему не скажем, – ухмыльнулся Люк, а Фабиана ослепительно улыбнулась.

Сойеру дико захотелось хорошенько встряхнуть его за плечи. Он вытер пот со лба и вдруг замер от пронзившей его мысли: он умирал от желания схватить женщину в объятия, прекрасно зная, что она с удовольствием позволит ему это сделать. Он сжал кулаки и проводил взглядом двуколку, удаляющуюся по пыльной улице.

Через месяц друзья снова приехали в Низину, зашли в “Пчелиный улей” и заказали себе кварту виски.

Бренчало расстроенное пианино, за соседним столом играли в покер, рядом стояла девица в ярко-красном платье, опершись рукой на плечо одного из игроков и наклонившись вперед ток, что возникало опасение, как бы ее грудь не вывалилась из платья.

Сойер потягивал виски, поглядывая на Люка, который с интересом глазел вокруг. Он знал, что друг несколько раз ездил на ранчо Торреса. Первый раз дело у них чуть не кончилось дракой, но Сойер вовремя опомнился. Люк – взрослый человек, и если он прямым ходом решил двинуться в ад, это его личное дело. Ничего другого из его жизни Фабиана сотворить не могла.

Сойер тяжело вздохнул и начал разглядывать публику, обратив внимание на загорелого черноглазого парня, который показался ему знакомым, но, как ни старался, он не мог вспомнить, где его видел.

Малый слишком много пил, не сводил глаз с пышной груди девицы в красном платье и все время проигрывал, видимо не замечая, что его партнеры – наглые шулера.

Сойер не хотел вмешиваться, но когда увидел, как один из игроков что-то подлил юноше в стакан, со вздохом поднялся и шагнул к игорному столу.

– Ребята, не примете еще одного?

Шулера поглядели на незнакомца с откровенной жадностью, и Сойер легонько покачнулся, нелепо взмахнув зажатой в руке бутылкой.

– Конечно, мистер.

Он рухнул на стул и еще раз покосился на юношу. Где-то он его видел, только вот где?

Играл Сойер осторожно, умышленно теряя небольшие ставки, чтобы разобраться, чем пользуются жулики – крапленой колодой или достают карты из рукава.

Пока банкомет тасовал колоду, Сойер изучал парня. Рамон Торрес в юности. Значит, это Джастин Брендон. Повзрослевший, красивый, но совсем еще зеленый, как весенняя трава.

Джастин вскочил и гневно уставился на одного из игроков.

– Я видел, Фрэнк! Ты жульничаешь!

– Чего этот сукин сын несет?

– Ты жульничаешь!

Мужчина встал и угрожающе нахмурился.

– Я не потерплю оскорбления от пьяного в стельку щенка.

– Нет, я видел! – возмутился юноша.

Сойер чуть не простонал и незаметно положил руку на кобуру.

– Ври да не завирайся!

– Ты вытащил карту из рукава!

– Ребята, научим его уважать старших!

С грохотом отодвинув стулья, компания бросилась на Джастина. Его повалили на пол, затянули на талии лассо, намертво связали ноги и потащили к выходу.

– Устроим ему скачку по кактусам.

– Хватит, ребята, – приказал Сойер, целясь в игроков; услышав сзади щелчок, он понял, что Люк тоже наготове.

– Отпустите парня.

– Сойер! – выпучил глаза Джастин.

– Убирайся отсюда к чертовой матери! – рявкнул тот. Едва лассо было развязано, юноша пулей вылетел на улицу, а Сойер обернулся к другу и кивнул в сторону двери, пригрозив остальным: – За нами ни шагу.

Он прихватил свою бутылку и начал пятиться к выходу. Оказавшись на улице, они с Люком буквально взлетели в седла и, нахлестывая коней, понеслись прочь. Вслед им раздались выстрелы, Люк тоже несколько раз пальнул в ответ.

Проскакав милю по дороге, они наконец перевели коней на шаг.

– Похоже, они нас потеряли, – буркнул Люк.

– Вряд ли они собирались за нами гнаться. Наверно, уже вернулись в салун, чтобы потрясти еще одного простака.

– А этот прямо сосунок. Трепка пошла бы ему на пользу.

– Только не то, что ему хотели устроить. К тому же я знаю его. Это Джастин, сын Максимо.

– Выходит, у вас с Торресом еще не все потеряно.

– Наоборот. Но с Джастином я не ссорился.

– Черт возьми, надеюсь, мы не станем бросаться на выручку каждому молокососу, попавшему в переделку. Я лишь начал получать удовольствие от жизни.

– Возвращайся обратно.

– Благодарю покорно.

Они поскакали дальше, передавая друг другу бутылку.

На следующий день, когда Сойер приколачивал к воротам конюшни доску, прискакал Джастин. Спрыгнув на землю, юноша протянул ему руку.

– Спасибо, что спас меня. И с возвращением. Ответить Сойер не успел, потому что вдалеке показался Люк. Оба с тревогой дожидались, пока он подъедет к коралю, ибо почувствовали неладное.

– На пастбище у Пайн-крика схватились люди Максимо и Кейна!

Выругавшись, Сойер бросился в конюшню за ружьем, а Джастин уже скакал прочь.