— Вероятно, ты права. Одна загадка разрешена. Остальные, правда, окутаны глубокой тайной. Чего они хотят? Проклятие! Я ничего не помню. Что произошло?

— У меня тоже немного воспоминаний. Я проснулась, когда они схватили меня. Был какой-то шум. Может быть, драка.

— Надеюсь, это был я. — Через минуту он продолжил:

— Хотя я не уверен. Кроме головы, на мне, кажется, нет никаких отметин, да и руки никого не били в последнее время.

В его голосе звучало явное разочарование. Эльф закатила глаза, возмущаясь образом мыслей мужчин.

— Не думаю, что это важно, — назидательно сказала она, — но я сочувствую тебе из-за головы. Сильно болит?

— Да. — Он так немногословен от боли или от того, что на нем нет более почетных ран?

Эльф подавила вздох.

— Нужно бежать, пока они не сделали того, что задумали, — напомнила она ему. — Не мог бы ты заняться этой проблемой?

— Лизетг, ты, очевидно, не имеешь ни малейшего представления, насколько неприятно мужчине заснуть в собственной постели, а проснуться чьим-то пленником без единого синяка! — Не дождавшись от нее ни слова, он добавил. — Ну ладно. Давай займемся обследованием.

Эльф медленно двигалась на ощупь, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться вслух над его брюзжанием.

— Полагаю, ты мечтал стать рыцарем в сверкающих доспехах. Или победителем драконов?

— Ты слишком увлекаешься. Я всего лишь хотел сломать несколько костей.

— О-о, как ужасно.

Она услышала, как что-то звякнуло в другом конце помещения.

— О-о, как реально. Что, по-твоему, происходит, когда рыцарь в сверкающих доспехах втыкает свою пику в тело противника?

Увлеченная этим захватывающим разговором, Эльф налетела на препятствие. Ощупав его, она сказала:

— Здесь здоровенная бочка. Судя по размеру и запаху — для пива.

— Я нашел несколько таких поменьше. Возможно, с вином. Нет… — Эльф услышала, как он постучал, — пустая. Итак, Лизетт, если нам удастся вырваться на свободу и встретиться с нашими врагами, ты действительно хочешь, чтобы я был мягок и явил собой образец рыцаря? Или предпочтешь, чтобы я сломал несколько костей?

— Можешь не сомневаться: я помогу тебе их ломать. — Она постучала по бочке перед собой. — Эта тоже пустая. На ней заклепки. Как ты думаешь…

— Ага.

— Что? — Девушка инстинктивно повернулась на голос, хотя и не могла ничего видеть в такой темноте.

— Я нашел дверь. Разумеется, заперта. — Она услышала приглушенные удары. — Крепкая, черт бы ее побрал. Не представляю, как мы ее откроем голыми руками.

Эльф понравилось это мы. Сейчас они оба обыкновенные люди, занятые общим делом. Почти как Адам и Ева, подумалось ей, — голые в саду Эдема.

— Накидка все еще на тебе? — поинтересовалась она.

— Да. Меня не слишком заботят соображения скромности, но здесь довольно прохладно. Ты уверена, что она тебе не нужна?

Он прав. Несмотря на лето, в погребе холодно и сыро. Ее ноги в тоненьких чулках и голые руки дрожали от холода, а все остальное было на грани этого.

— Нет, спасибо, — ответила Эльф, тронутая тем не менее его вниманием.

Впрочем, думала девушка, прислонившись к бочке и потирая замерзшие руки, есть, чему радоваться. Они живы, хотя всего лишь несколько минут назад им угрожала неминуемая смерть. На время они могут забыть о своем прошлом — общественном положении, семьях, вражде, — так же как и о нормальной одежде.

Как ни странно, здесь, в кромешной тьме и заточении, Фортатьюд Харлей Уор стал ей ближе, чем даже в те минуты, когда они занимались любовью.

— Обнаружила что-нибудь? — спросил Форт, напомнив ей, что пора бы продолжить поиски.

Ее нога наткнулась на пустую деревянную бадью. Он сообщил, что нашел веревки и тряпье.

— Слишком мало, — добавил он, — даже если бы я знал, на что они могут сгодиться. Надо признать, у нас отличная тюрьма.

В этот момент она наткнулась на скат.

— Ну конечно, — сообразила она. — Его используют, чтобы скатывать бочки. Вот каким образом они спустили наш гроб.

Форт приблизился к ней, вытянув перед собой руки. Она не могла устоять перед тем, чтобы не оказаться в его объятиях.

Он погладил ее плечи.

— Ты замерзла.

— Ничего не поделаешь.

— Это еще одна причина, почему нам надо выбираться отсюда. Сколько пройдет времени, прежде чем твоя снисходительная родственница начнет тревожиться?

Выходит, он тоже думает о скандале.

— Думаю, не раньше утра.

— И что тогда будет?

— Не имею представления. — Желая по возможности говорить правду, она добавила:

— Возможно, она не решится сразу обратиться к властям, но едва ли будет выжидать долго.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Тогда нужно сделать все возможное, чтобы бежать до утра. Я собираюсь взобраться по скату.

Эльф слышала, как он карабкается, а затем раздался стук.

— Закрыто, надо полагать, на засов снаружи и почти так же надежно, как дверь. Можно было бы попытаться взломать ее, но без инструментов у нас нет никаких шансов.

Он съехал к ней, и они опять нашли в темноте друг друга.

— Тебе страшно? — спросил он.

Удивительно, но Эльф не задумывалась над этим.

— — Да, но не так, как если бы я была одна. А ты боишься?

— Да. — Он успокаивающе погладил ее по спине, и она сделала то же. — Почему не признать это? Здесь, в темноте, смешно притворяться. Я пока не готов умереть, и, уж конечно, не таким недостойным образом, от рук отъявленных мерзавцев.

Это заявление вызвало у нее интерес.

— Так ты считаешь, что нас захватили твои шотландские дружки?

Его рука на мгновение замерла.

— Возможно.

— Но зачем? Если они хотели убить меня, зачем проникать ночью в дом графа и похищать нас обоих? — Она с мольбой ждала правдивого ответа.

— Не имею понятия, что само по себе настораживает…

— Особенно если учесть, что они твои сообщники, — резко бросила она.

— Спрячь коготки, котенок. Я действительно не знаю, в чем дело. В данный момент у нас с тобой общие интересы, и главная наша забота — бежать отсюда. Боюсь, это значит, что нам придется ползать по полу в поисках какого-нибудь забытого инструмента.

Форт собирался отойти от нее, но она удержала его, вцепившись в грубую шерсть его облачения.