один из факторов, к нему должно прибавить воспитание, культурные коды, с детства вошедшие в плоть и кровь правил а  поведения и многое, многое другое. Другими словами, с Чебурашкой надо вырасти вместе. Можно посмотреть этот мультик в зрелом возрасте, но так и не понять, почему все вокруг начинают смеяться, услышав "Хорошими делами прославиться нельзя" или "Мы его строили, строили и наконец построили!" Это - культурный код, которому научить можно, но только вкупе с целым комплексом других кодовых знаний. Именно поэтому разведчики - реальные, а не литературные - как правило, выдавали себя за иностранцев, чтобы не попасть  впросак, даже не с акцентом - с Чебурашкой.

Даже если уральский парень высок, красив, строен  и  белокур как истинный ариец, но не рос на тех же книжках, что и другие офицеры, или мама в детстве не пела ему древнюю колыбельную на старогерманском, то опасность провала становится просто неизбежной. Примеров можно привести множество: да хотя бы  детские считалочки, когда от тебя ждут продолжения какого-нибудь "На золотом крыльце сидели…", а ты не понимаешь, ч его   им нужно . Особенно в условиях войны, особенно на чужой территории, особенно в о враждебном окружении.

Еще одна немаловажная деталь – знаки различия и традиции вермахта, как оставшиеся от рейхсвера, так и совсем новые, недавние, которые фронтовик должен знать непременно. Цветовые подкладки под погоны, нарукавные шевроны и нагрудные знаки выучить, безусловно, можно. Но ведь не только в этом заключается знание армейских реалий. Это и сленг, и аббревиатуры, которые появляются в армии с регулярной частотой, да мало ли что! Это целый комплекс понятий, которые настоящего вояку даже задумываться не заставляют, а вот рядящегося  под такого вояку могут выдать с головой.

Документы обер-лейтенанта Пауля Зиберта проверяли за полтора года его активной деятельности десятки раз, где-то даже мелькнула цифра 70. И ни разу не усомнились в их подлинности. Что ж, и это вполне реально, однако и в таком простом деле, как действия при требовании предъявить солдатскую книжку, есть свои особенности – наверняка! Где обычно нося т  документы, как реагировать на требование младшего по званию, какой рукой их обычно достают, подают ли в раскрытом виде или в закрытом , каким образом отдают честь патрулю фронтовики, а каким тыловики  – все это идет автоматом для немца, и требует собранности – котор ую сразу отметят  фельджандарм ы  – от разведчика. Пауля Зиберта готовили, наверное, очень хорошо, но и он, по рассказам, чуть не попался на простой детали: приехал в Ровно в пилотке, а офицеры в тылу ходили обычно в фуражках. Такие вещи даются не знанием - только практикой.

Блестяще в свое время описали подобные различия Стругацкие в повести  " П арень из преисподней", и не удержусь, чтобы не привести еще одну пространную цитату :

Гляжу – и в глазах у меня потемнение, а в ногах дрожание. Прямо передо мной, как привидение, сидит, развалясь в кресле, офицер- бронеходчик . Голубой Дракон, «Огонь на колесах» в натуральную величину, в походной форме при всех знаках различия. Сидит, нога на ногу, ботинки сияют, шипами оскалились, коричневая кожаная куртка с подпалинами, с плеча свисает голубой шнур – тот еще волк, значит… и морда как у волка, горелая пересаженная кожа лоснится, голова бритая наголо, с коричневыми пятнами от ожогов, глаза как смотровые щели, без ресниц… Ладони у меня, ребята, сами собой уперлись в бедра, а каблуки так щелкнули, как никогда еще здесь не щелкали.

– Вольно, курсант, – произносит он сиплым голосом, берет из пепельницы сигаретку  и затягивается, не отрывая от меня своих смотровых щелей.

Я опустил руки.

– Несколько вопросов, курсант, – сказал он и положил сигаретку  обратно на край пепельницы.

– Слушаю вас, господин старший бронемастер!

Это не я говорю, это мой рот сам собой отбарабанивает . А я в это время думаю: что же это такое, ребята? Что же это происходит? Ничего не соображаю. А он говорит, невнятно так, сглатывая слова, я эту ихнюю манеру знаю:

– Слышал, что его высочество удостоил тебя… а-а… жевательным табаком из собственной руки.