Он проговорился! А я с самого начала знал, чувствовал, что он лжет мне!

— Эту женщину звали Сада? — подсказал я не очень-то любезным тоном.

— Да, я знал ее. Она подруга Веры. Просто не хотел лишний раз демонстрировать свое знакомство с этой женщиной…

— Проститутка и наркоманка. Сада. Ее настоящее имя — Кристина Дворкина.

— Да вы, я вижу, многое знаете… — Он отвернулся к окну.

Мы мчались по синей ночи, словно летели, резко выхвачивая из темноты красные огоньки впереди несущихся машин. Большая птица — «Мицубиси» с моими друзьями унеслась в даль далекую, давно исчезнув из поля зрения.

— Да, мы помогали детям проституток, детям, чистым созданиям… Невозможно, общаясь с таким контингентом, не завести какие-то параллельные знакомства… Сада — подруга погибшей сестры Веры, бездетная, отчаянная, опасная…

— И вы, увидев ее с бутылкой шампанского, садящуюся в машину, не насторожились?

— Да с чего бы волноваться-то? Она же не с пистолетом была! — устало ответил он, не поворачивая головы.

Что ж, он тоже прав. Откуда ему было знать, что задумали эти женщины. Или кто-то из этих женщин.

— Что рассказала вам Вера?

— Она сказала, что Сада попросила ее остановить машину возле аптеки, попросила купить аспирину и сердечных капель. Пожаловалась на боли в сердце. Вера — она добрая, тотчас остановила машину, вышла, зашла в аптеку, купила лекарства, но когда вернулась, машины уже не было.

— Она знает, что было с вами потом?

— Она только предположила, что Кристина задумала что-то нехорошее против Нины.

— Почему?

— Да она ненавидела ее, по словам Веры. Люто.

— Откуда эта неприязнь?

— Она считала, что Бог подарил ей голос, что это не ее заслуга, понимаете? Как говорится, некоторые люди рождаются с серебряной ложкой во рту, а Нина родилась с золотым голосом. Что ей все падало сверху — талант, признание, любовь, деньги… А она, Кристина, — олицетворение неудачницы. Некрасива, порочна, больна, бедна… Да обычная философия слабых людей. Когда Вера восхищалась Ниной, благодарила ее, Кристина себе места не находила, чуть ли не плевалась в адрес Нины, говорила, что ей ничего не стоит потратить свои миллионы на деток, по сути, сироток… Что эта благотворительность — как элемент роскоши, как кольцо с брильянтом, как бутерброд с икрой, как особое удовольствие…

— Значит, Вера ничего не знала о том, что было потом с вами?

— Нет, ничего не знала. Я потом еще раз встречался с ней, разговаривал по телефону нашей знакомой с ней, задавал какие-то вопросы. Получается, что она ни сном, что называется, ни духом не знала о том, что Кристина забралась в мой дом… И я верю Вере. Она хорошая. Разве виновата она в том, что ее сестра была проституткой?

Настало время поговорить о самом главном — куда мы едем, где Нина?

— Лариса была у тебя, Борис, она поняла, что Нины нет… Мы с ней. Честно говоря, готовились к самому худшему… Лариса увидела у тебя дома визитку Кострова Ефима Борисовича, Лариса сразу сказала, что знает, что это за человек, что частный детектив, назвала даже несколько семей, которые пользовались вашими, Ефим Борисович, услугами. И мы с Ларой поняли, что Нину ищут.

И вдруг сегодня вечером раздался звонок. Лариса увидела незнакомый номер, даже не поняла сразу, что это код Франции… А потом раздался голос Нины: Лара, типа привет, надеюсь, я тебя не разбудила? Лара сразу же дала трубку мне, шепнув одними губами «Нина!», и я, услышав ее голос, сразу же спросил, где она… Она только и успела мне ответить: «В Синем Болоте!» А потом, уже изучив номер, мы предположили, что это номер телефона Яна, друга Нины. Нашли в интернете его сайт, он же известный модельер, дизайнер, сравнили номера и очень обрадовались, когда один из номеров совпал. Ведь это значило, что Нина у Яна или с Яном. Не важно, главное — она жива и находится в дружеской компании!

Потом мы нашли это название «Синее Болото», так называется одна деревня в К-ской области. И мы сразу же позвонили Борису, договорились о встрече… Лара осталась дома, а я поехал к Борису, потом — к вам. Вот и вся история.

Я бросил на него быстрый взгляд, зная, что вряд ли он в темноте увидит отраженное в нем глубочайшее презрение и разочарование. Такой чистенький, попавший в грязную лужу, мальчик, удачно выбравшийся, да только забывший позаботиться об оставшейся там, в грязи, подружке…

Спрятался под юбкой своей жены, непонятно чего дожидаясь, вероятно, сообщения о смерти Нины. А ведь у него связи, знакомства. Он мог бы поднять всю Москву на ее поиски. Нина Бретт — наше достояние, наше сокровище. Разве непонятно было, что ее исчезновение и окровавленные простыни в Ларине — свидетельство зверства, совершенного над ней съехавшей с катушек, помешавшейся на зависти и ненависти Садой?

И почему он сейчас молчит, не озвучивает готовые сорваться с его губ слова-подозрения о том, что Нине удалось спастись чудом, шарахнув по голове канделябром эту самую отвратительную Саду и убив ее?

Теперь, когда он был уверен, что Нина жива, и он сам как бы воспрянул духом. Осмелел. Быть может, потому еще, что Сада — свидетельница его позора, была уже мертва?

А ведь это она, эта запутавшаяся в жизни Кристина Дворкина, раздела донага «большого» человека — Сергея Валерьевича Кузнецова — и вытолкнула, бесчувственного, опоенного отравой, из машины на холодную лесную землю… Тоже из ненависти?

Я задремал и был разбужен звонком. Очень удивился, услышав голос темноглазой девушки-подростка, подружки Олега Барвина — Вероники. Сначала я услышал лишь ее всхлипывания, потом она, глотая слова и икая, отчаянно, как человек, прощающийся со своими иллюзиями, со своей любовью, рассказала мне о том, что час тому назад разорвала отношения с Олегом, но главное — в подробностях сообщила мне, что послужило причиной этого ее шага.

Я слушал ее, и перед моим мысленным взором разворачивались отвратительные по своему цинизму картины событий недавнего прошлого…

«Мы прибыли на место», — отзвонился мне Саша Сержантов.

До Синего Болота оставалось чуть больше тридцати километров.

Я ущипнула себя. Мне не приснилось это черное, без звезд, небо над головой, завывание ветра, тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов.

Мы — я, Ян и Анфиса — трое человек из разных миров, оказавшись в одном синеболотском измерении, уверенным шагом двигались по ухабистой, изрезанной вздыбленными бороздами засохшей грязи дороге вдоль крепко пахнущего влажной вспаханной землей поля. Картинку, если бы нас осветил голубой всполох молнии, можно было воспринять, как пришествие на землю инопланетян — настолько все это было невероятно, сюрреалистично, фантастично! Еще вчера Ян нежился в своей парижской ванне, поливая себя ароматическими маслами, любовался букетами в своем доме, рисовал эскизы будущих нарядов для звезд, перебирал холеными руками драгоценные ткани, пил красное вино в компании своих друзей, слушал прекрасную музыку и спал на шелковом белье, а сегодня, словно превращенный неизвестным магом в отважного героя-освободителя, шагал навстречу полной неизвестности, к руинам заброшенной церкви с единственным желанием проверить, действительно ли там, в подземелье, содержат рабов, среди которых — Юрий Горохов, пропавший жених Анфисы.