то веду себя так, что шансы людей достичь целей, которых я для них желаю, увеличиваются, однако их достижения – их ответственность, не моя. Установление подобных здоровых границ – первый шаг на пути к обособленности.

Наряду с проницаемостью границы могут отличаться и крайней ригидностью. Не каждый человек созависим: кто-то холоден, отстранен и одинок. Созависимые жены находятся в депрессии (зачастую не осознавая этого, поскольку слишком заняты заботой о близких), но депрессию также вызывают дистанция и отчуждение. Мы хотим обладать способностью ослаблять свои защиты, впускать других, разделять их чувства и позволять им разделять наши. Важно помнить, что близкие взаимоотношения дают нам возможность исследовать собственную идентичность в безопасных условиях. Мы можем выражать чувства и говорить о своих надеждах, мечтах и разочарованиях, не боясь осуждения или отвержения. Истинно близкие отношения способны переносить все это без угрозы слияния, так как каждый партнер помнит: он не ответственен за чувства другого человека.

Концепция границ очень полезна касательно семейной психологии. Значимым условием жизнеспособности семьи являются четкие, но гибкие границы в отношениях. Границы должны соблюдаться между родителями и детьми: родителям нельзя делиться отрицательными эмоциями и тревогами по поводу друг друга с детьми. Сексуальная жизнь родителей, финансовые проблемы и тайны, которыми они делятся в состоянии подавленности, не дело детей. Когда родитель рассказывает ребенку или подростку какой-либо секрет о браке – это сговор. Ребенок может почувствовать себя особенным, более взрослым, но на самом деле его используют для определенной эгоистичной цели – приобрести союзника, получить сочувствие, избежать одиночества, – что в итоге оказывает разрушительное воздействие на его самооценку. Никому не нравится быть использованным. Конечно, эти границы меняются по мере взросления детей. Матери и дочери могут иметь свои секреты, отцы и сыновья – свои. Такие перемены проистекают из уважения к потребностям подростка в приватности и особой поддержке. Дети между собой также выстраивают границы, и это тоже показатель здоровья. Возможность довериться брату или сестре – промежуточный шаг между зависимостью от родителей и полной автономностью. Часто доверие и открытость сохраняются и во взрослом возрасте, в виде особенного чувства близости, не похожей ни на какие иные взаимоотношения. Заметьте, что развод не причина нарушения этих границ. Расставшиеся родители все еще должны принимать множество совместных решений, не привлекая детей, продолжать поддерживать воспитание другим родителем, правила и ожидания последнего от детей.

Детям удастся легче пережить развод, если у них останется ощущение командной родительской опеки и принятия решений, даже если папа и мама не живут уже под одной крышей.

Мы знаем, что люди с депрессией склонны к гиперответственности и заботе о чувствах других в гораздо большей степени, нежели о своих. Мы виним себя за вещи, в которых не было нашей лепты, и испытываем чудовищную вину за пустяковые ситуации. Но если мы хорошенько изучим пределы своей ответственности, то освободимся от значительной части этой депрессивной вины. К сожалению, одновременно нам следует быть готовыми признать настоящую вину, поскольку ошибаются все. Тем не менее это единственный известный мне способ развития самоуважения.

Мои выводы о границах таковы. Мы отвечаем исключительно за собственные поступки и собственное бездействие. Мы неответственны за то, как выглядим (в разумных границах), какие у нас родственные связи, насколько мы умны. Неподвластны нам и чувства других людей, за исключением моментов, когда наши действия стали их причиной. Мы не обязаны делать окружающих счастливыми, но ответственны за собственное счастье. Нам позволительно быть эгоистичными, периодически ставить на первое место себя. Если же наш выбор – беспрерывное самопожертвование, мы не в состоянии отвечать за себя. А если этим не будем заниматься мы, то кто тогда?

Кроме того, мы должны ждать встречной ответственности от людей вокруг. Если нас ранило поведение другого человека, нам нужно дать ему знать, как он задел нас, – меньшее умалит наше самоуважение. Нам под силу (и следует) быть прощающими, однако между прощением и разрешением пользоваться собой существует разница. Нанесение обиды не должно повторяться, и нам лучше быть готовыми предпринять меры, если это все же случится.

Игра

Тот, кто знает мою нынешнюю скучную натуру, с трудом сможет представить, что я превращался в горохового шута, когда мои дети были маленькими. Каждый вечер я приходил домой и играл в глупые игры: катал их по паркету на простынях или в корзинах для белья, имитируя поезд; накидывал на себя старый матрас, пока они взбирались на вершину, и изображал землетрясение; или просто занимался гимнастикой, выделывая «забавные штуки». По мере взросления детей некоторые из этих игр переросли в разнообразные спортивные виды активности типа перебрасывания мяча, фрисби или интеллектуальные игры.

Когда дочь уехала в колледж, а сын стал подростком, я снова погрузился в депрессивное состояние. Я осознавал, что скучаю по ним. Я плакал после отъезда дочери; чувствовал одиночество, отправляясь на прогулки без сына. Мы с женой пристрастились к телевизору. Как это обычно происходит, прошло какое-то время, прежде чем я признал наличие у себя депрессии.

Однажды вечером что-то напомнило мне о наших совместных играх. Мне в буквальном смысле пришлось сесть на лестнице и перевести дух – таким сильным и болезненным оказалось воспоминание. Это не было возвращение подавленного воспоминания – я никогда не забывал тех моментов, – но внезапное осознание последствий моей потери. Возможность дурачиться, снова быть ребенком, играть со своими детьми в безопасности стала для меня исцеляющим опытом. Мое собственное детство было довольно холодным и жутким, в нем не хватало щекоток и объятий. Благодаря детям я смог наверстать определенную часть упущенного, превратиться в родителя самому себе.

Игра – неотъемлемая составляющая воспитания личности. Больной депрессией стремится спрятаться от своего карательного Супер-Эго, как Адам от разгневанного Бога, и считает, что ему лучше никогда не отменять защит и всегда быть занятым, быть продуктивным. Но сплошное старание закончить работу – это безрадостное существование. Самая простая игра в мяч с собакой в течение нескольких минут соединяет нас с частью нашей личности, слишком легко утрачиваемой, – с ребенком, который смеется, способен наслаждаться простодушием, легкомысленной физической активностью.

Игра меняет настроение. Она может ослабить депрессию. Печальные дети, втянутые в игру, начинают улыбаться и смеяться и забывают свою грусть. Многим из нас случалось уговаривать сердитого двенадцатилетку сыграть летним вечером в «Монополию». И вот вскоре от угрюмости не остается и следа. Она, вероятно, снова проявится, однако за это время родитель и ребенок успеют разделить приятное времяпрепровождение, которого не произошло бы, если бы кто-либо взялся анализировать или решать проблему ребенка. Мы, взрослые, иногда ничем не отличаемся от такого угрюмого двенадцатилетнего подростка. Наше настроение подвержено изменениям. Порой мы отказываемся от приглашения поиграть,