Развернувшаяся гонка вооружений, особенно в области флота и артиллерии, тяжелым бременем ложилась на русский государственный бюджет. 1(13) марта 1898 г. Военный министр ген. А. Н. Куропаткин предложил собрать международную конференцию по ограничению военных расходов — генерал, конечно, прежде всего исходил из того, что Россия с трудом успевала за потенциальными противниками в гонке вооружений, и предложил проект соглашения по ограничению вооружений в области полевой артиллерии между Австро-Венгрией и Россией сроком на 10 лет{770}. Это предложение было поддержано и министром иностранных дел. Подобные инициативы были характерны для России: в 1868 г. она выступила инициатором созыва в Петербурге международной конференции для запрещения разрывных пуль (почин также принадлежал Военному министру — ген. Д. А. Милютину), а в 1874 г. — конференции в Брюсселе для определения обычаев и законов войны (она была сорвана из-за позиции Англии){771}. Предложение Куропаткина было поддержано. Граф М. Н. Муравьев заявил: «Теперь, когда мы делаем решительные шаги на Дальнем Востоке, будет весьма важно дать фактическое доказательство нашего миролюбия Европе»{772}.

В результате конференция по вопросам ограничения роста вооружений, численности армий и флотов, была созвана по инициативе Николая II и начала работу в Гааге 6(18) мая 1899 г., т. е. в день рождения русского императора, и закончила ее 17(29) июля того же года подписанием заключительных актов. В ней участвовало 27 государств, в том числе Германия, Италия, Франция, Австро-Венгрия, Великобритания, США, Мексика, Турция, Китай, Иран, Япония и др. Хотя по главному вопросу — остановке гонки вооружений — решения не было найдено, но конференция приняла конвенции о мирном решении международных столкновений (арбитражный международный суд), о законах и обычаях сухопутной войны, о применении к морской войне начал Женевской конвенции 1864 г. о раненых и больных{773} (эти статьи были разработаны еще в 1868 г., но тпе и не были приняты в качестве обязательного международного акта{774}). В июне-октябре 1907 года была проведена вторая Гаагская конференция, в которой участвовало уже 44 государства, все участники первой и 17 государств Южной и Центральной Америки. В результате было принято 13 конвенций, работа конференций 1899 и 1907 гг. во многом способствовала созданию основ современного международного права. Множество вопросов не нашло решения. Их оставили на будущее. По иронии судьбы депутаты договорились собраться в следующий раз в 1915 году{775}.

В мае 1896 г. в Москву для присутствия на коронации Николая II прибыл чрезвычайный посол Китая — Ли Хунчжан. Этому посольству в Пекине придавали особое значение, так как китайское правительство выбором выдающегося сановника хотело подчеркнуть свою благодарность России за оказанное на Японию давление при пересмотре Симоносекского договора и возвращение Ляодунского полуострова{776}. Более того, Россия оказала помощь Пекину в выплате контрибуции за проигранную войну, предоставив по соглашению от 24 июня(6 июля) 1895 г. 4 % займ на 400 млн. золотых франков(обеспечением его уплаты стали доходы от морской таможни Поднебесной){777}. Воспользовавшись пребыванием Ли Хунчжана в России, А. Б. Лобанов-Ростовский и министр финансов С. Ю. Витте, сторонник политики «мирного проникновения» в Китай, заключили 22 мая(3 июня) 1896 г. секретный договор между Россией и Китаем об оборонительном союзе сроком на 15 лет.

Статья 1-я этого соглашения объявляла, что всякое нападение Японии на территории Китая или России будет рассматриваться обеими странами в качестве повода к немедленному применению договора. В случае войны все порты Китая открывались для русских военных кораблей, китайские власти брали на себя обязательство оказывать судам и экипажам полное содействие. Кроме того, было подготовлено решение и другого, весьма важного решения, имевшего значительные последствия. Петербург был заинтересован в проведении Транссиба на Владивосток не по Амуру, как предполагалось ранее, а через Хейлунцзян — провинцию Северо-Восточного Китая (Манчжурии). В результате, статья 4-я договора содержала согласие Пекина на строительство железной дороги на Владивосток для облегчения прохода русских войск на территорию Китая в случае войны{778}. Первоначально Ли Хунчжан был настроен категорически против заключения концессии, но потом он изменил свою точку зрения{779}.

Активнейшим сторонником проведения дороги через Манчжурию был Витте{780}. С одной стороны, такое решение существенно сократило протяженность дороги и сроки ее готовности. Но с другой — проведение дороги по территории Китая меняло и первоначальную задачу Транссиба. «Между тем, — вспоминал Витте, — самое проведение великой Сибирской дороги, по мысли императора Александра III, — вовсе не являлось делом военно-политическим, а только экономическим, касающимся внутренней политики, а именно: с помощью этой железной дороги император Александр III желал достигнуть кратчайшего соединения с одной из наших окраин — Приморской области с Россией. Иначе говоря, вся великая Сибирская дорога имела в глазах императора Александра III, а также и в глазах Николая II только экономическое значение, значение в смысле оборонительном, а никак не наступательном; в особенности она не должна была служить орудием для каких бы то ни было новых захватов»{781}. Именно в такое орудие она и была превращена в 1896 г. «Мирное проникновение» виделось Витте экономической экспансией, но он явно переоценивал ее значение. «Граф Витте, как финансист, считал, — справедливо отмечал А. П. Извольский, — что только материальная обстановка является доминирующей в политике. В результате граф Витте часто совершал тяжелые ошибки в определении международного положения»{782}. Так было и на этот раз.