Однако факты бывают обманчивы, и, чтобы оценить ситуацию в целом, необходимо смотреть не только на цифры. Политики и критиканы-обществоведы, переживающие по поводу увеличения числа одиночек, забывают, что решение о жизни в одиночку является выбором самого человека и этот выбор надо уважать точно так же, как обычный или гражданский брак. Критики не учитывают и того факта, что рост числа одиночек — результат нашей коллективной деятельности и именно поэтому такие тенденции наблюдаются в развитых, а не в бедных странах. Они также оставляют за скобками то, что ни общество, ни индивид не рассматривают жизнь в одиночестве как самоцель или конечный пункт развития, — именно поэтому так сложно организовать общественное движение одиночек. Критики не признают и того, что жизнь в одиночестве не привела к «распаду» коллективной жизни и не перечеркнула значимые социальные обязательства, чего боялись экономист Йозеф Шумпетер и другие.

Если посмотреть на происходящее с более прагматичной точки зрения, то всем критикам стоит признать, что социальные изменения, лежащие в основе становления общества одиночек, — повышение индивидуальных потребностей, усиление роли женщин, рост городов, развитие средств связи и технологий коммуникации, а также увеличение продолжительности жизни — вряд ли можно повернуть вспять. Уже сейчас совершенно ясно, что жизнь соло станет атрибутом современного мира. Государства и общества, которые это осознают и оказывают одиночкам ту же поддержку, что и состоящим в браке, смогут полнее и качественнее удовлетворить потребности своих граждан.

Возьмем, например, Швецию, в которой 47 % домохозяйств состоят только из одного человека (сравните это с 28 % подобных домохозяйств в США). В Стокгольме в 60 % всех квартир живет только по одному человеку. Точно так же, как и в Штатах, в Швеции процветает индивидуализм и популярно стремление рассчитывать только на собственные силы. Посетив эту страну в надежде разобраться, почему такое большое число шведов живет в одиночестве, я был поражен их чувством коллективизма, а совсем не проблемами разобщения и социальной изоляции.

Вот уже на протяжении нескольких десятилетий представители самых разных научных дисциплин, в особенности те, кто изучает семейную проблематику, рассматривают Швецию как страну, в которой зарождаются тренды, распространяющиеся потом на другие общества. В 1980-х гг. американский социолог Дэвид Попеное отметил, что Швеция «раньше всех остальных в мире отступила от нуклеарной семьи». Попеное отметил, что шведы стали реже вступать в брак, больше сожительствовать с людьми, с которыми они не находятся в интимных отношениях, а распад семей, состоящих в обычном или гражданском браке, участился. Ученый также подчеркнул, что с 1960 г. по 1980 г. количество домохозяйств, состоящих из одного человека, увеличилось более чем в два раза, и определяли направление этого тренда молодые взрослые. Попеное задался вопросом: что же произойдет, если мы отойдем от привычного нам группового проживания? Ученый размышлял о том, как жизнь в одиночестве может изменить качество и характер наших социальных отношений, не приведут ли эти изменения к массовому одиночеству и аномии, однако пришел к выводу, что такой сценарий маловероятен. «Шведы отнюдь не мизантропы, которые всю свою взрослую жизнь проводят без партнеров или близких людей. Факты говорят, что шведы, точно так же как и все остальные жители Земли, склонны создавать пары с другим человеком, по крайней мере на определенный период жизни… Нельзя сказать, что у шведов недостаточно тесных социальных контактов и связей, хотя многие из этих связей выходят за рамки домохозяйства».

Размах шведской социальной жизни наиболее заметен в Стокгольме, который можно назвать глобальной столицей одиночек. Я приехал в этот богатый город на неделю дождливой осенью 2010 г. Однако плохая погода никак не сказалась на количестве горожан, гуляющих по тротуарам вдоль каналов (недаром говорят, что Стокгольм — это скандинавская Венеция), в парках, сидящих в ресторанах и кафе. Даже больше, чем толпы людей на улицах, меня поразили жилые здания города, красивые и функциональные. Среди них немало домов довоенной постройки, созданных специально для одиночек, а также послевоенных лет — быть может, и не таких красивых, но тем не менее удобных и практичных.

Эти здания не были возведены коммерческими компаниями, измеряющими свой успех исключительно прибылью. Эти здания предназначались для совершенно определенных прослоек людей, включая тех, кто живет в одиночестве. В 1930-х гг. группа архитекторов, градостроителей и феминисток придумала новый стиль коммунального жилья для одиноких (молодых и старых) женщин, в котором, помимо обычных квартир, предлагались такие услуги, как приготовление еды, стирка и присмотр за детьми. Проект «дома коллективного быта» был создан архитектором Свеном Маркелиусом и социологом и лауреатом Нобелевской премии мира 1982 г. Альвой Мюрдаль. Этот дом открыл свои двери для одиноких женщин и одиноких матерей в 1935 г. «Дом коллективного быта» расположен в центре Стокгольма в районе Кунгсхольмен. В здании имеются ресторан (с небольшим лифтом, при помощи которого можно доставлять еду в комнаты), общая кухня, прачечная (грязное белье спускали в подвал из комнат по специальным трубам, а в прачечной работали наемные рабочие) и даже ясли. Проект оказался необыкновенно успешным, и спрос на 57 номеров (в том числе 18 квартир для одиночек, 35 двухкомнатных и 4 двухэтажных квартиры) всегда превышал предложение. На Кунгсхольмене построено несколько подобных домов для одиноких матерей и других одиночек, вне зависимости от возраста или пола. Некоторые из них теперь функционируют просто как жилые дома, не предоставляющие дополнительных услуг, однако «дом коллективного быта», задуманный Маркелиусом и Мюрдаль, не теряет своей популярности. После обеда в ресторане довольные сотрудники продемонстрировали мне, что лифт для доставки еды в номера по-прежнему работает.

С 1965 г. по 1974 г. в стране действовал амбициозный проект строительства жилья под названием Миллионная программа. Правительство социал-демократов вложило деньги в создание приблизительно 1 млн квартир (снеся при этом 350 000 квартир). В рамках проекта строили как крупные жилые комплексы в близких пригородах, так и одиночные жилые дома по всему городу. Причина начала грандиозного строительства при социал-демократах проста: в шведских городах не хватало жилья приехавшим в последние двадцать лет на работу из сельской местности. Социал-демократы хотели обеспечить Швеции славу одной из суперсовременных стран, в которой граждане в равной степени пользуются общественными благами и всеми их преимуществами. Одно из таких преимуществ — возможность жить одному.

Обилие небольших квартир в таких городах, как Стокгольм, — вот что делает жизнь в одиночестве такой популярной. Большой процент населения также живет в одиночестве и в остальных скандинавских странах. В Швеции рыночная экономика прекрасно уживается с государством, поддерживающим идею всеобщего благосостояния. Подданные королевства могут быть уверены, что в случае материальных затруднений государство их всегда поддержит. «Знаете, почему так много шведов живет отдельно? — спросил меня специалист по статистике, у которого я брал интервью в Старом городе. — Потому что мы можем себе это позволить!»

Для представителей шведского среднего класса, которые выросли после окончания Миллионной программы, переезд из родительского дома в собственную квартиру воспринимался не как роскошь, а как неотъемлемое право. До недавнего времени в Стокгольме действовала система очередников. Родители ставили новорожденного ребенка в очередь на небольшую квартиру (приблизительно как жители Манхэттена записывают новорожденного в ясли) и спокойно ждали часа, когда после окончания школы их чадо сможет переехать в свои стены. Более того, родители часто меняют свою большую квартиру на меньшую, чтобы помочь детям оплатить свою жилплощадь. Один отец дочери-подростка сказал мне так: «Это наша обязанность. Мы должны сделать все, чтобы помочь ребенку».