– Как вы это поняли?

– Антон Самохин был аферистом, однако Яна влюбилась в него, в молодого. Ей не нужен старый мужчина.

– Вы знаете, что Антон Самохин был аферистом?

– Да, я разговаривал с ним.

– Когда это произошло?

– Я знал, что Яна уехала с ним. Мне было известно, что между ними произошло. На следующий день я пришел к нему. Хотел поговорить, узнать, кто это такой. Он надо мной посмеялся, сказал, что нарочно совратил Яну, и предложил мне выкупить видео с ее участием.

– Вы его за это убили?

– Я согласился выкупить запись. Мы договорились о цене, но видеокамера исчезла. Сейчас я знаю, что ее увела его подружка.

– А тогда вы убили Самохина?

– Я представил, как эта мразь выкладывает запись в Сеть. Да, я его убил и ничуть в том не раскаиваюсь.

– Это необязательно, – с усмешкой сказал Игорь.

– Ты просто не понимаешь, каково это. Растишь, воспитываешь дочь, пылинки с нее сдуваешь, молишься, из кожи вон лезешь, чтобы у нее все было, а потом появляется какая-то скотина. Зло взяло. В этом я раскаиваюсь.

– Там были деньги, восемнадцать миллионов.

– Я их забрал, хотел, чтобы вы отрабатывали версию ограбления.

– Ее отрабатывали дружки Самохина.

– Да, я знаю.

– В результате могла погибнуть ваша дочь.

– Я не знал, что закрутится такая карусель.

– Точно, карусель. Дружки Самохина, люди Мотыля и Кучина. Все искали Яну. Ваши Сергей и Юра тоже этим занимались.

– Я не имел права искать свою дочь?

– Нет, это я так, к слову. – Игорь сжал и разжал пальцы, из которых выскальзывала главная нить разговора. – Просто вспомнил про Мотыля.

– Ты знаешь, кто его убил.

– Да, но кто купил Гуляша?

– За восемнадцать миллионов.

– Да, за те самые восемнадцать миллионов.

– Гуляш правильно все понял. Дни Мотыля были сочтены.

– Почему?

– Да потому, что он был лишним в нашей системе.

– В вашей системе?

Игорь испытал трепет, как если бы услышал предложение вступить в тайное масонское братство с правом принимать решения о судьбах всего мира.

– Он хорошо понимал, какую выгоду это ему сулит. А мы видели, что нам с ним не по пути.

– А с Кучиным? Насколько я понимаю, он был частью вашей системы. – От волнения у Игоря пересохло в горле, и ему приходилось выцарапывать из себя слова.

– Кучин был частью системы, и ему ничего не угрожало. Если бы он не сорвался с катушек.

– В чем это проявилось?

– Он пытался меня шантажировать.

– Интересно.

– Он знал, что это я убил Самохина.

– Это еще интереснее!

– Он и сам хотел разобраться с ним, но я его опередил. Он все понял и попытался на этом сыграть, требовал в жены мою дочь. Это было слишком. Кучин понял, что перегнул палку, но, вместо того чтобы извиниться, взял Яну в заложницы. Ты знаешь, что делают с бешеными псами.

– Вы его застрелили?

– Кучин уехал и больше никогда не вернется.

– Сам уехал?

– Самохина убил Нечадов.

– Он в этом сознался. – Игорь не подсказывал Егорову, всего лишь констатировал факт, перед которым тот его поставил.

– Мотыля убил Гуляш.

– Который погиб в автокатастрофе.

– Это все, что я могу сказать тебе официально. Ничего другого ты от меня не слышал.

– А если слышал?

– Можешь задержать меня, посмотрим, чем это все для тебя закончится.

– Чем же?

– Уже завтра я буду на свободе, а ты подашь рапорт на увольнение.

– Вы так думаете?

– Это будет только началом конца.

– Вы мне угрожаете?

– Давай попробуем. – Егоров протянул руки вперед, предлагая старшему лейтенанту украсить запястья браслетами.

Он держал их на уровне живота, но Игорю показалось, что этот субъект вцепился ему в горло и пережал кислород. У Горелова не было железных доказательств, которыми он мог дышать, чтобы действовать, прижать Егорова к стенке и стереть его в порошок.

Доказательства можно было найти, если очень-очень постараться. Но Егоров уже показал свою силу. Сколько раз Головняк с его подачи притормаживал следственные действия, даже более того, фактически закрыл дело. Если Егоров упрется рогом, задействует все свои связи, то Игоря сожрут живьем. Сначала его задавят морально, а затем и физически. Он все это прекрасно понимал, но сдаваться не хотел.

– Я тебе честно во всем признался, – опуская руки, сказал Егоров. – Самохин был отпетой сволочью, Кучин ничуть не лучше, кто такой Мотыль, ты сам прекрасно знаешь. Я ни в чем себя не виню. Но если я не прав, то давай, рой землю, копай под меня. Но я вынужден буду защищать себя и всех тех людей, с которыми работаю. А это, поверь, важные персоны.

– Но вы мне этого не говорили, – сказал Игорь и тяжело вздохнул.

У него не было диктофона, чтобы записать этот разговор. Да если бы и был, то кто ему поверит, когда мир перегружен фейковой информацией и просто ложью?

– Твоя жизнь только начинается, не надо ее заканчивать непростительной глупостью, – сказал Егоров, поворачиваясь к нему спиной.

Игорь кивнул, оторопело глядя ему вслед. Он должен был схватить этого человека, ткнуть его мордой в землю, не обращая внимания на угрозы, которые могут оказаться пустышкой в золотистой обертке. Но даже в этом случае Горелов будет выглядеть глупцом в собственных глазах. Во-первых, Егоров, может, и урод, но он открыл ему душу. А во-вторых, железобетонных доказательств у него нет.

Егоров забрал дочь и вместе с ней скрылся за воротами своего дома. А Игорь все продолжал стоять в оцепенении.

Кокошин подошел к нему, дернул за рукав:

– Ну!

– Кучина убил Егоров, – выдавил из себя Игорь. – Самохина тоже он.

– Почему ты его не задержал?

– Да вот тебя ждал. Посоветоваться хочу. Доказательств у нас нет, нужно поднимать их из-под земли.

– Из-под земли Кучина нужно поднимать. Парень с белым пятном сейчас там. – Кокошин кивком показал в сторону дома, в окне которого зажегся свет. – Берем за жабры и сажаем на кукан.

– А завтра рапорт на стол, – сказал Игорь, вынимая пистолет из кобуры.

Уж лучше быть наказанным за незаконное проникновение в частные владения, чем склонить голову перед сильными мира сего.

– Если доживем. – Кокошин тоже достал пистолет, но сделал это очень медленно.