— Да, дорогая, — с улыбкой произнес Дионот. — Пришло время готовиться к Великой свадьбе между двумя легионами!

Как бы ни хотелось Урсуле отправиться в дорогу немедленно, поход пришлось отложить до весны. На это имелось несколько причин. Новая волна высадок саксов задержала окончание патрульного сезона на востоке Британии, и для того, чтобы разыскать и обезвредить последнюю банду, требовалась, по меньшей мере, пара недель. Когда воительницы, наконец, вернулись на Святой остров, у них оставалось слишком мало времени, чтобы спланировать длительный сложный поход и хорошо подготовиться к нему. К тому же затяжной сезон патрулирования вылился в серьезное запаздывание в обучении и формировании Второго Легиона. К концу лета ему до запланированного числа еще не хватало двух тысяч рекрутов. В Первом насчитывалось всего пятнадцать тысяч человек, три тысячи из которых только что приступили к обучению.

Еще одной причиной задержки было то, что Пинноса по-прежнему находилась в Линде, восстанавливая силы. Великий поход без нее был немыслим.

В дополнение ко всему они обнаружили, что на побережье не хватает галер, чтобы переправить всех женщин одновременно. В строй было возвращено и несколько старых посудин, которыми никто не пользовался много лет, включая огромное стовесельное судно, стоявшее на причале в Эбураке столько, сколько себя помнил даже Аурелий, — но Легиону по-прежнему не хватало пяти галер. На решение этой проблемы ушла бы вся зима. У них не оставалось иного выбора, кроме как погрузиться на три галеры и обогнуть побережье, из Маридунума дойдя до Дувра,[28] а там дожидаться двух новых галер, которые специально для них строили в Рочестере на реке Медуэй.

— Не понимаю, куда катится этот чертов мир? — Все смеялись над тем, как Марта подражала старику плотнику, который строил галеры.

Был вечер накануне праздника Самуинн,[29] отмечающего конец лета. Командующие Первого и Второго Легионов собрались на Святом острове на общей встрече перед роспуском на зиму.

Марта только что вернулась из судостроительных мастерских в Рочестере и пересказывала подругам любопытный разговор, который произошел у нее со старым корабельным плотником. Ему была доверена важная задача: пристроить к каждой скамье рядом с веслом место для третьего гребца, и Марта познакомилась ним, когда осматривала корпус галеры и стапеля. Передавая речь старика, она снабжала ее своеобразной мимикой и выразительным южным акцентом.

— Я думал, что баб берут с собой в походы в Лондиний всякие чертовы солдаты! Мне и в голову-то не могло прийти, что я буду переделывать чертовы скамьи, чтобы эти чертовы ба… прошу прощения, дамы пошли в него сами! Не понимаю, к каким чертям катится этот чертов мир? Не понимаю, чес-слово! — Потом она изобразила, как старик взмахивает колотушкой и бьет себя по пальцу.

— Ох! Черт тебя дери! Ой, простите, Госпожа! Черт возьми! Как же мне чертовски больно-то! — Она скакала по комнате и изображала, как он корчится от боли и повторяет: «Черт побери!», «Черт побери!» Девушки смеялись так задорно, что ей пришлось повторить эту клоунаду еще и еще раз.

— Я хотел сказать, Госпожа, — наконец продолжила она рассказ. — Эта бабья армия с бабами-командирами! При всем моем, так сказать, Госпожа, дальше-то что будет, черт возьми? Бабы, черт их побери, плотники? А знаете, Госпожа, моя-то Рейчел! Она тоже хотела к вам, черт возьми, податься. Ну, я ей и сказал: «Нет!» А как же! Ни черта ты не пойдешь в эту чертову бабью армию! Твое место здесь, чтобы присматривать за своим бедным отцом и тремя чертовыми братьями. Ни черта ты нас не бросишь, чтобы пойти, черт побери, развлекаться! Ни черта!

— Я спросила у него, как же все-таки поступила Рейчел, и знаете, что он мне ответил? — сказала Марта, подводя свою историю к концу. Девушки, еще давясь смехом, перевели на нее вопросительные взгляды. — Он сказал, что она уже к нам присоединилась.

Вдруг в палатку ворвались три резких звука горна, и смех командиров смолк в то же мгновение. Они бросились к выходу. На берегу за рекой на фоне садящегося солнца вырисовывался столь знакомый силуэт Пинносы верхом на Артемиде! Она снова поднесла горн к губам, и на этот раз его звуки не оборвались, а раскатисто разнеслись над речными водами. Огромная лошадь, словно в знак приветствия, встала на дыбы.

— Да, всадник с отказавшей ногой никогда бы не выдержал такого перехода, — со смехом сказала Кордула. — Должно быть, она уже полностью восстановила силы!

— Похоже, новобранцы-кавалеристы все же пройдут зимнее обучение по полной программе, — сказала Урсула и широко улыбнулась.

Зима выдалась на редкость мягкой. Когда Морган прибыл в Лондиний вскоре после праздника Имболк,[30] символизировавшего начало весны, он был поражен, увидев, что его родной остров покрыт цветущим шафраном и примулой. На базарах вместо вяленой рыбы продавали свежую, а у одного лавочника он даже увидел несколько кусков баранины, правда, за баснословную цену.

Войдя в залы императорского дворца, он сразу услышал голос своей возлюбленной.

— Морган! — воскликнула Кордула. Они не виделись около полутора лет, и она почти заставила себя смириться с тем, что не увидит его раньше оттепели, пока не откроются для прохода южные горные перевалы.

Сначала он бросился к ней, чтобы обнять, но поток остановился, вспомнив, что за ними наблюдает множество любопытных глаз.

Трое королей и весь командный состав Легионов Афины изо всех сил старались сдержать улыбку.

— Подготовка к Свадьбе двух Легионов закончена, — доложил Морган и был вынужден замолчать, подождав, пока не стихнут восторженные аплодисменты. — Константин велел мне передать вам выражение его искренней и полной поддержки Великого похода, просил сказать не командующим Легионов Афины, а женщинам, что мужчины с нетерпением ждут встречи с ними. Более того, он разослал по всему Риму, Западной и Восточной частям империи известие о том, что Констант вскоре воссоединится со своей прекрасной невестой, и пусть дом Константина Третьего в ближайшее время будет благословен наследниками! — Раздавшиеся в ответ на его слова аплодисменты на сей раз предназначались Урсуле, которая приняла их с улыбкой. Ей удалось скрыть ото всех опасения насчет того, какие темные мысли может вызвать это объявление в некоторых закоулках империи на континенте.