— Что случилось, дорогая? Ты нервничаешь? — мягко спросил он, обнимая ее.

— Нет, не нервничаю. Я просто схожу с ума от страха! — Она попыталась взять себя в руки и не расплакаться. — Я боюсь того, что мы затеяли. Я боюсь, что нам не повезет. Я боюсь того, что приготовил для нас континент. Но больше всего, отец, я боюсь, что больше никогда тебя не увижу, не вернусь домой. — Она схватила его за руку. — Что, если мы падем жертвой того же проклятья, которое раньше губило все силы Британской армии, покидавшие своей любимый остров?

Король ничего не ответил. Он лишь обнял ее покрепче и прижал к себе, изо всех сил стараясь сдержать собственные слезы. Потом медленно отступил на шаг, чтобы видеть ее лицо.

— Мы ведь с тобой не говорили начистоту? Мы ни разу не обсуждали настоящую причину того, что ты сейчас делаешь. Ты не Пинноса. Ты не Гроза Всех Варваров, и в глубине сердца ты знаешь, что отправляешься в этот Великий поход не ради Британии. — Он помолчал, потом приподнял подбородок Урсулы, чтобы заглянуть ей в глаза. — Ты просто хочешь быть рядом с Константом.

Она сжала дрожащие губы и кивнула в ответ.

— И все, что ты выстрадала за последние три года, все подвиги, на которые ты решалась, все это было сделано потому, что ты хотела прижаться к его груди.

— Ох, отец. Ну почему я не могу быть счастливой, ожидая его здесь, дома? Как ждала тебя мать, когда ты уходил в поход. Почему мне не хватает терпения просто сидеть дома и ждать? Ждать и надеяться.

— Но ты в этом очень похожа на свою мать, дорогая. Ты совсем как она. Ей тоже необходимо было действовать. Как и ты, она должна была своими руками творить собственную судьбу, а не ждать, пока судьба сделает ей подарок. В то же самое время она вместе с Константином и остальными делала все, чтобы поддержать свое королевство и сохранить его в безопасности, чтобы у меня был дом, куда я мог вернуться. А ты? Ты ведь такая же, как она. Только обстоятельства в твоей жизни выдались иными. Она боролась за благополучие и безопасность своего дома и своей семьи. Ты же борешься за то, чтобы обрести свою семью.

— Но мой дом здесь, рядом с тобой.

— Нет, моя дорогая. Твой дом находится где-то далеко к югу, может быть, в землях Галлии, а может, Испании. Завтра, когда твоя галера отчалит, ты не покинешь родной дом. Ты туда отправишься.

— Папа! — воскликнула она и обняла его снова.

— Пойдем, дорогая. Нас ждут, — и он мягко подтолкнул ее к выходу. — Кстати, как у тебя с латынью? Ты успела позаниматься с епископом Патроклом?

Она рассмеялась.

— Да, успела. Только вот не знаю, насколько фраза «Volutatem Dei indicare Diaboli» — «Дьявол испытывает волю Всевышнего» — поможет нам добраться до Арелата.

Они вышли с балкона, взявшись за руки, и в этот самый момент на причале поднялся сильный ветер. Свернутые паруса галер забились о мачты, и ленты, украшавшие суда Первого Легиона Афины, затрепетали на ветру, словно рыбки в обмелевшем устье, почувствовавшие неотвратимое приближение хищника.

Приготовления к отъезду начались с наступлением рассвета. Лошадей из конюшен, располагавшихся на заднем дворе императорского дворца, повели на галеры. В корме каждого судна под основной палубой были устроены стойла, оснащенные специальными ремнями для крепления и способные принять до тридцати скакунов. Первой на палубу должна была взойти Артемида. Она никогда раньше не бывала на судах. Незнакомые запахи и звуки, неустойчивая, раскачивающаяся опора под ногами заставили лошадь нервничать. Когда Артемиду завели на подмостки, она прижала уши и прянула ноздрями, потом стала вырываться и брыкаться. Но Быстрая, которая шла сразу за ней, сделала пару шагов вперед и потерлась носом о ее спину. Это успокоило Артемиду, и ее удалось завести на судно.

Младшие командиры и первый гребной экипаж загрузились следом за лошадьми. Одни проверяли запасы и необходимое оборудование, другие стали рассаживаться по местам и готовить весла. Каждая галера была рассчитана на пятьдесят весел, по двадцать пять на борт. Весла и скамьи подверглись некоторым переделкам, чтобы за каждое весло можно было посадить по три женщины. В целом получалось по сто пятьдесят человек в экипаже. На каждой галере их размещалось по два, чтобы сменяться на вахтах по часам.

Темза кипела от любопытных, сгоравших от желания рассмотреть поближе отплытие роскошных галер Авангарда. На берегах и мостах реки толпилось столько народу, что время от времени кто-нибудь падал в воду, которая к тому же кишела суденышками всех мастей, от огромных богатых барж до скромных яликов местных рыбаков.

Как только гребцы заняли свои места, на галеру поднялась остальная часть Авангарда. Они вышли в полной парадной форме, и толпа обрадованно зашумела. Выстроившись на палубах, с мерцающими отблесками солнечного света на щитах и оружии, они представляли собой такое великолепное зрелище, что толпа разразилась неистово ликующими воплями, снова сопровождая свой восторг барабанной дробью и свистом.

С крыши императорского дворца зазвучали фанфары, возвещая о скором появлении командующих. Урсула вышла первой, рука об руку с Дионотом. Она была облачена в парадную форму, а он — при всех королевских регалиях. Когда Урсула медленно направилась к головной галере, приветственный шум превратился в рев. Она же шествовала спокойно, иногда отвечая на приветствия и пожелания сдержанным взмахом руки.

За королем и принцессой вышла Пинноса. В одиночестве она быстрыми шагами направилась на вторую галеру, которая была вверена ее командованию. Она ответила на рев зрителей, вынув из ножен свой длинный меч и взмахнув им над головой, описывая ровную дугу.

Следом в сопровождении Регула и Аурелия шли Кордула и Бриттола, направляясь на первую галеру к Урсуле. Бриттола хоть и держалась внешне безупречно, присоединившись к Кордуле и приветственно махая собравшимся вокруг, но, оказавшись в центре всеобщего внимания, явно чувствовала себя неуютно.

Люди знали имена командиров, и ритмичные выкрики «Урсула!», «Пинноса!», «Кордула!» и «Бриттола!» лишь усилились, когда на дороге появились Марта и Саула. У самых сходен, перед тем как взойти на галеру Пинносы, девушки остановились. Саула выудила из-под плаща пару дудочек и подыграла Марте, которая исполнила джигу, танец западных моряков на удачу перед далеким путешествием. Закончив, сестры поклонились, благодаря публику за теплые приветствия, и вместе, рука об руку, взошли на галеру.

В честь их отплытия, как и ухода основной части Легиона накануне, не было никаких речей. Никто не устраивал прощальных зрелищ. Офицеры галеры Урсулы просто попрощались с королями, которые после этого вернулись на берег.

Перед тем как уйти, Дионот в последний раз взял дочь за руку, расцеловал в обе щеки и сказал:

— Да пребудет с тобой Господь, дорогая. Помни, что я каждый день буду молиться о твоем скором и благополучном возвращении.

Она ответно сжала его руку и тоже поцеловала в щеки.