В этой воздушной и наземной круговерти существовали какие-то свои внутренние правила и законы. Заправка топливом двух «Ирокезов» в аэропорту Кандагара прошла планово, буднично. На вертолетной площадке к моменту их прибытия уже стоял заправщик. Приняли по восемьсот пятьдесят литров горючки – полные баки. Никаких вопросов к пилотам этих двух вертолетов, не говоря уже о пассажирах, ни у кого их тех, кто отвечает за управление полетами воздушного транспорта в небе над этой оккупированной страной, из тех, кто рулит транспортными потоками, кажется, не возникало...

– Этот аэродром строили наши специалисты, американцы, – проинформировал во время этой короткой стоянки Козака Доккинз. – А ваши тридцать лет назад попытались хапнуть чужое добро! Разместили тут свои эскадрильи и оборудовали склады!.. Но те времена ушли навсегда, Ivan. Если кто-то захочет делать здесь свой бизнес, то должен будет договариваться с нами... Вот так!

Вертолеты теперь летели строго на запад, на высоте около двух километров. Пассажиры «Ирокеза» подремывали в своих креслах, перепоясанные ремнями безопасности, словно находились не на борту вертолета, а в салоне междугороднего автобуса. Наверное, им не впервой такие перелеты. Иван же, как любознательный путешественник, глазел на проплывающий за иллюминатором ландшафт...

Впрочем, уроки географии Иван никогда не прогуливал. Да и было кому рассказать о таких вещах, о которых не напишут ни в каких учебниках и наставлениях. Поэтому он четко представлял себе, по какому маршруту движутся вертолеты и что их может ожидать впереди.

По правому борту была видна лента шоссе Кандагар – Лашкаргах. Через иллюминаторы левого борта открывался вид на долину реки Аргандаб, воды которой то катят в неглубоком русле по пустынному плоскогорью, то скрываются из виду, теряясь где-то на дне широкого ущелья. Эта река – в свою очередь – впадает в Гильменд, берущую начало где-то в горах и ледниках Гиндукуша. Именно Гильменд, эта крупнейшая водная артерия Афганистана, впадающая в озера Хамун Иранского нагорья, дала также название одной из южных провинций этой страны. После осуществленных в начале и середине прошлого века мероприятий по мелиорации и строительства нескольких плотин и дамб Гильменд стал питать своими водами оазисы на юге Афганистана вдоль пакистанской и иранской границ.

И именно в долинах Гильменда и его притоков, главным среди которых является Аргандаб, в этой южной провинции выращиваются обильные урожаи маковых. В последние годы именно вилайет Гильменд является главным центром по производству наркотиков...

* * *

«Ирокезы» отвернули от русла реки.

Слева, южнее, уже видны разграфленные, как по линейке, кварталы небольшого города. Сухой пустынный пейзаж... Однако, если внимательно присмотреться, то можно разглядеть с высоты очертания оазисов, расположенных в плодородной долине поворачивающей здесь – после впадения Аргандаб – реки Гильменд. Лашкаргах, административная столица провинции. Город фактически заново был отстроен в сороковых и пятидесятых года прошлого века; здесь возвели жилье для американских инженеров и техперсонала, занятых над проектом орошения долины реки Гильменд. Само название города происходит от персидского «лашкар гах» – армейские казармы. Эта местность в междуречье всегда, во все времена имела стратегическое значение. Поэтому здесь с незапамятных времен возводили караван-сараи, крепости и бараки для воинов.

Пара вертолетов, перелетев каменистый пустырь, прорезанный лентой двухрядного шоссе, ведущего к окраинным кварталам Лашкаргаха, приземлилась на дальнем краю аэродрома, у посверкивающего на солнце металлическим блеском складного ангара.

Прежде, чем отстегнуть ремень, Козак взглянул на циферблат часов. Без трех минут двенадцать дня. Еще ранним утром, когда они собирались покинуть виллу, Доккинз сказал ему, что встреча с продавцом назначена на полдень. Учитывая то, какое расстояние покрыли «Ирокезы», а также время, затраченное на ожидание в Баграме и заправку топливом в Кандагаре, эта слаженность в действиях, эта точность по части планирования, логистики и исполнения, не могли не произвести на него сильного впечатления.

Наконец, лопасти винтов «Ирокезов» замерли. Но едва пассажиры вертолетов выбрались на сухую, пыльную, в мелких трещинках бетонку, потягиваясь и разминая застывшие члены, как послышался, нарастая, рев авиационных двигателей...

Козак, как и все, кто находились поблизости, включая Доккинза, запрокинул голову. Прикрывая глаза ладонью от солнечного света, он некоторое время наблюдал, как заходит на посадку по глиссаде транспортный борт С-130 «Геркулес»...

– А вот и наш «грузовик», – с нотками удовлетворения в голосе сказал Доккинз. – Четко, как по нотам! Ну что ж, мы на месте. Транспорт тоже прибыл по расписанию.

– Он посмотрел сначала на Фархода Шерали, затем на Козака. – Пойдемте, господа, пообщаемся с продавцом.

Они двинулись к серому приземистому складному ангару. Четверо охранников, включая Юсуфа, который нес обе сумки, тоже двинулись за ними. Еще двое сотрудников остались возле вертолетов.

У торца строения стояли два запыленных джипа. Из вишневой «Тойоты» вышли двое мужчин. Оба – южане, явно местный контингент. Но одеты, как и те, кто прилетели на «Ирокезах», в полувоенную камуфляжную форму без знаков отличия. На плече у того, что помладше возрастом, ему было лет тридцать – болтался перевернутый дулом вниз «АК-74». Другой, с бородой, в чалме, которая не слишком вяжется с камуфлированной курткой, выглядел постарше, поосанистей, ему с виду было лет пятьдесят.

– Ассаламу алейкум, уважаемый Дауд!

– Ва алейкуму-с-саламу ва рахмату-л-Лахи! – ответил бородач в чалме. – Мир вам, уважаемые!

Фарход Шерали, улыбаясь, словно встретил родного брата, приобнял человека, который ожидал их возле сборного ангара на краю летного поля.

– Рад тебя видеть в добром здравии, Дауд! Как семья? Как твои близкие? Как дела?

– Спасибо Всевышнему, все живы и здоровы! Я тоже рад тебя видеть, Фарход!

Затем Дауд Хамади, влиятельный в этих краях человек, еще в недавнем прошлом вице-губернатор провинции Гильменд, обменялся приветствиями с Доккинзом – они тоже были старыми знакомыми.

Американец, бегло говорящий на дари и неплохо знающий еще и арабский, в отличие от подавляющего большинства своих бывших и нынешних сослуживцев и сограждан, представил Хамади нового для него человека.

– Это наш компаньон, – он хлопнул Козака по плечу. – Ivan Kozak... Я говорил тебе, Дауд, что помогу наладить сбыт по новым каналам? И что найду новых покупателей?

– Да, говорил.

– Я сдержал слово. Ivan представитель тех, кто будет так же, как и мы, приобретать товар с твоих складов, уважаемый Дауд.

Хамади пристально посмотрел на рослого мужчину, прилетевшего в Лашкаргах в компании уже давно известных ему людей.

– Шурави? – то ли спросил, то ли утвердительно произнес он. Затем почти без акцента сказал: – Здравствуй, таварищ! Будиш пакупать тавар?