Иван выбрался из салона. Из другого джипа вышел рослый мужчина в темном пальто и шляпе. Обнялись.

– Здравствуй, пропащая душа! – Званцев, он же Антонов, с чувством пожал ему руку.

– Ты заставил нас понервничать... Но хорошо все, что хорошо кончается. Иван, ты прекрасно справился со своим заданием!

– Неужели? – Козак криво усмехнулся. – А мне казалось, что я большей частью плыл по воле обстоятельств.

– Ты попал в очень сложную ситуацию! Там, где ты оказался, не всякий бы смог не то что продвинуться по службе, но даже и остаться в живых.

– Это точно...

– Тебе ведь и ставилась такая задача – отобраться в штат охранной фирмы, попасть в какое-нибудь интересное для нас место, выжить и продвинуться как можно выше. И ты с этим заданием справился.

– Ты правда так думаешь?

– Иван, ты даже не представляешь, какие возможности перед нами открылись после того, как мы сделали ставку на тебя! Или на вас с Анной, что точней...

– Ты говоришь о тех письмах, что шли на мой электронный ящик от имени Анны?

– В том числе. Их ведь читал не только ты, как я понимаю?

Козак выдавил из себя мрачный смешок.

– Ловко вы придумали. Конечно же, эти письма читали и Сэконд, и – потом – Доккинз. А может, и еще кто-нибудь из нового начальства.

– Вот видишь! Сначала ты оказался в интересном нам месте и в интересном окружении. И даже в столь сложных для работы условиях смог продвинуться. Если бы не ты, Иван, мы не смогли бы выйти на людей, через которых сейчас заходим в верхний эшелон дилеров в сфере наркооборота.

Званцев посмотрел на наручные часы.

– Полтора часа назад я встречался в парижском офисе с Фарходом Шерали. Мы, то есть наш Фонд, покупаем у них пять тонн героина. Да, таковы масштабы! Причем выкупаем тот товар, что уже находится на складах внутри страны. Эта сделка позволяет нам убить сразу нескольких зайцев...

– Они прикупили еще десять тонн, – сказал Иван. – В Гильменде, откуда я сам едва унес ноги... Я видел на мешках, в которые был расфасован «товар», надписи на забони таджикском языке.

– На таджикском?

– Да. И еще на каком-то тюркском... Показалось, что на киргизском. Но в этой части я не уверен на все сто. Сэконд мне сказал в Кабуле, перед вылетом сюда, что транспорт – это был «Гэлэкси» частного подрядчика – доставил тот груз в северную провинцию Афганистана. Но я не исключаю, что его могли отправить прямиком либо в Киргизию, на базу «Манас», или в аэропорт Душанбе. Афганский героин из этой партии, как я предполагаю, будет перепродан или передан кланом Шерали местным дилерам, а затем перевезен партиями в Россию.

– Ну что ж, этого следовало ожидать. Мы обязательно обо всем этом поговорим, – задумчиво сказал Званцев. – Расскажешь потом в подробностях, что с тобой происходило с момента отъезда на контрактную службу. Но сейчас хочу сказать о главном. Предполагая твой ответ, все же вынужден спросить...

– Я слушаю, Вячеслав.

– Опасность для твоей жизни сохраняется, Иван. Если решимся продолжить, если ты останешься в деле, то риск будет еще выше.

– Это понятно. И что?

– Есть два варианта развития событий. Первый: мы выводим тебя из игры.

– А Анну? Почему о ней ничего не говоришь?

– Ее тоже придется исключить из дальнейшего расклада. Если примешь решение, тебя прямо отсюда отвезут в Бельгию. А уже оттуда, из Брюсселя, завтра сможешь вылететь в Москву. Работа для вас найдется и на Родине; все у вас будет хорошо. Но...

– Но что?

– Мы справимся и без тебя, Иван. Но нам будет сложновато... Понимаешь, я не хочу на тебя давить. Мы с тобой старые знакомые. Зная, чего тебе стоило это задание и через что ты прошел...

– Не стоит терять время, – перебил его Иван. – Второй вариант?

– Остаться в бизнесе. Попытаться продвинуться еще выше. К тому же Фарход Шерали, как я понимаю, не против, чтобы ты занял место одного из тех джентльменов, у которых, как я понимаю, случились неприятности...

– Я понял тебя, Вячеслав. Я не для того прошел такой путь, чтобы сходить с дистанции.

– Вот и отлично! – Званцев облегченно вздохнул. – Мне уже доложили о ЧП. Хотя подробностей пока не знаю.

– О чем речь, Вячеслав? Тут имеет место не одно ЧП – целая череда!

– Я говорю о взорванном кем-то менее часа назад «Лексусе» и его пассажире. Это довольно странный поворот, ты не находишь?

– У Майкла хватает врагов. К тому же он и сам – тот еще затейник!

– Что он тебе сказал в ходе вашей последней встречи?

– Он дал мне сотовый, я передал его для осмотра Игорю. Сказал, что могу отдыхать ближайшие три дня. И что либо он, либо кто-то из конторы позвонит мне и даст ЦУ.

– Ну что ж. – Званцев задумчиво потеребил подбородок. – Именно так и поступим в твоем случае. Тебе и вправду не помещает отдохнуть пару-тройку дней! Заодно мы сможем обменяться информацией и обсудить наши планы и дальнейшие шаги.

Иван коротко вздохнул.

– Мне бы вот только с Анной увидеться... Ну или хотя бы поговорить спокойно по телефону...

– А вот это – легко! – усмехнулся. Званцев. Обернувшись, он крикнул: – Игорь! Мы на сегодня закончили. Отвези нашего коллегу по известному тебе адресу!

Козак уселся в уже знакомый ему внедорожник. Некоторое время они ехали молча. У Ивана попросту не было сил о чем либо говорить.

– Как дела у Анны? – разлепив пересохшие губы, поинтересовался он. – Ты давно ее видел?

– Да нет, недавно совсем. – сказал Игорь. – Да нормально все, Иван, не волнуйся! Анна, кстати, показывала твой подарок – перстень с зеленым камнем.

Они свернули с магистрали к какой-то деревушке, которая была едва ли больше той, где не так давно побывал Иван. И дом, к которому они подъехали, был точно так же отгорожен от соседей пятиметровой живой изгородью. Вот только крыша у этого особнячка была не островерхая, а овальная. Да и сам он, кажется, построен сравнительно недавно.

Игорь не стал глушить двигатель. Иван открыл дверку и выбрался из внедорожника.

Водитель, приспустив стекло, крикнул:

– Иван, до утра семнадцатого вас велено не беспокоить. За домом присматривают наши люди, так что за безопасность не волнуйся. Ну все, пока! Приятного вам отдыха!

Козаков поднялся на невысокое крылечко. Он хотел было утопить кнопку звонка, но дверь тут же распахнулась.

Иван обнял вышедшую навстречу женщину, которая, ничего не говоря, как и он сам, уткнулась ему в грудь.

Он погладил жену по голове, затем поднял ее мокрое от слез лицо и крепко поцеловал в губы.