что она сделала. Лежу в комнате, где стоит детская кроватка, и буравлю взглядом белый потолок. Уснуть смогла только под утро. И сегодня мои страшные сны возвратились ко мне снова.

Снилось, что надо мной издевалась толпа парней и брали силой, а мой парень разрешал им это делать. А потом я кое-как смогла сбежать и сбила человека. Какой-то мужчина, которого я называла отцом, взял меня на руки и понёс в другую машину, но мы не доехали до больницы. Мы разбились…

А потом я резко вскакиваю с кровати, но меня тут же возвращают на место. Я уже не в детской, а в спальне Оскара Леонидовича. Мужчина изучающим взглядом смотрит на меня сверху вниз. Он уже бодр и свеж. Нет ни в одном глазу похмелья. Его волосы влажные, видимо, только что из душа.

– Ты вспомнила? – смотрю на него.

– Что я вспомнила? – хриплю сонным голосом.

– Ты во сне кричала. Повторяла мужское имя.

– Мужское имя? – удивлённо переспрашиваю.

– Да. Марк. – И правда, имя-то мне знакомо. Так, стоп! А как я здесь оказалась? Смотрю в глаза Оскара, который считывает мой вопрос.

– Я подумал, что тебе не очень удобно спать на детском диванчике и перенёс в комнату.

Сегодня мужчина уже не лезет ко мне целоваться. Он, интересно, помнит, что случилось вчера?

– Как вы себя чувствуете? – осторожно интересуюсь.

– Хорошо. Голова только немного как деревянная. А так в порядке. Елизавета, нам нужно с тобой поговорить. Это очень серьёзный разговор. – Немного напрягаюсь и поднимаюсь с кровати. Сажусь на её край и всё это время не теряю зрительного контакта с Оскаром.

Мужчина встаёт и куда-то уходит, говоря мне, чтобы я ждала его и не двигалась. Странно всё это. И как-то даже немного пугает. Меньше чем через минуту Оскар снова появляется в комнате и в руках держит какую-то книгу. А нет, это фотоальбом.

– Посмотри! – отдаёт он мне его в руки.

– Зачем? – улыбаюсь. Он что, хочет меня со своей семьёй познакомить?

– Посмотри и всё поймёшь.

Открываю первую страничку. Там фотография красивой молодой пары. На снимке изображён Оскар и его, видимо, жена. Девушка словно Барби. Красивая, воздушная. От неё невозможно оторвать взгляд. Листаю дальше. Свадебная церемония, где я замечаю на фотоснимке лицо мужчины из моих снов. Напрягаюсь. Что-то мне уже не хочется листать дальше этот фотоальбом, но пересиливаю себя. Листаю, листаю и… Останавливаюсь. На одной из фотокарточек я замечаю себя. Быстро моргаю, но мой образ не пропадает. Я здесь такая красивая и грустная.

– Что это? – говорю осипшим голосом и не смотрю на мужчину.

– Это ты.

– Но как? Вы что?.. Вы меня знаете?

– Да, – отвечает мне Оскар. Отчего-то начинает щипать глаза. Этот мужчина знал, кто я такая, и не сказал ничего? Ощущения такие, словно меня предали.

– Но почему ты ничего не сказал? – всё ещё не поднимаю на него свои глаза. Боюсь смотреть в его лицо.

– Я, когда тебя увидел, не поверил. Подумал, что ты решила поиграть со мной. А потом, когда ты рассказала о потере памяти, решил проверить. Всё ещё сомневался в тебе. Но, как оказалось, ты и правда ничего не помнишь. Я долго не мог решиться, а сегодня понял, что ты должна знать правду.

– Кто я такая? – не выдержала. Скатилась первая слеза, вторая…

– Ты Зимина Софья Сергеевна. Родная сестра моей жены и мать Серёжи.

– Что-о-о! – ошеломлённо вскрикиваю и смотрю на мужчину. Это что, шутка какая-то? Нет, не верю ему. Трясу головой из стороны в сторону. Это сон. Дурной, кошмарный сон. Я сейчас проснусь, и всё будет, как и раньше. Но сон всё никак не заканчивается, и мужчина не исчезает.

– Если всё, что ты говоришь, правда, тогда почему мой сын живёт у тебя и твоей жены?

– Ты продала его нам. – Его слова словно удар под дых. Становится трудно дышать. Вскакиваю с кровати и бросаю на пол фотоальбом.

– Нет, это неправда!

– К сожалению, правда.

– Я не верю тебе! – кричу на него и бегу прочь из комнаты.

– Софи, – слышу за спиной взволнованный голос Оскара, и его руки останавливают меня. Он дёргает за локоть, и я оказываюсь прижатой к его груди. Мою грудную клетку разрывает от боли. Реву уже в голос.

– Тише, маленькая. Прости! Прости, что рассказал тебе, но я должен был.

Отталкиваюсь от него и делаю шаг назад.

– Мне нужно уйти.

– Софи! – он тянет руку ко мне и хочет снова прижать меня, но я отшатываюсь.

– Не называй меня так! Меня зовут Лиза, а не Софи. – И быстро взяв своё пальто, сумочку и телефон, я выбегаю в подъезд и иду к лифту, одеваясь на ходу.

Глава 55

Софья

Удивительно, как быстро ты отгораживаешься от прошлого, когда тебе есть чем занять руки и голову. Пережить можно всё, даже самую страшную боль. Только тебе нужно что-то, что будет тебя отвлекать.

Чак Паланик

Раннее утро. Куда я иду – не знаю. Мой телефон разрывается от звонков Оскара, но я не беру трубку. Не знаю, как реагировать на то, что он мне рассказал. Что я за человек такой была, что смогла отказаться от собственного ребёнка? А может, мне так и нужно? И эта боль от правды, которая меня разрывает на мелкие кусочки – она просто необходима. Чтобы я прочувствовала эту боль каждой клеточкой тела.

Мой мозг активно ищет выходы из всей сложившейся ситуации, и в голову приходит одно очень нестандартное решение. Беру телефон и набираю своего психолога.

– Елизавета Дмитриевна, что случилось? – сонным голосом произносит Олеся Витальевна.

– Простите, что так рано, но мне нужна ваша помощь.

– Помощь? Но что случилось-то?

– Помните, вы предлагали гипноз и говорили, что это, возможно, единственный выход, чтобы всё вспомнить?

– Да.

– Так вот, мне нужен ваш гипноз.

– Хорошо, – тяжело вздыхает женщина. – Я сейчас отправлю вам свой домашний адрес. Вы когда сможете подъехать?

– Да хоть сейчас.

– Хорошо. Жду вас. – Женщина сбрасывает вызов, и мне через несколько минут приходит её домашний адрес. Я быстро открываю приложение такси и вызываю машину. Пора открыть завесу тайны моего прошлого. Ну или хотя бы постараться это сделать.

До дома психолога я доехала буквально минут за сорок. Женщина встретила меня с довольной улыбкой и очень гостеприимно. Я рассказала ей, что со мной произошло чуть больше часа назад, и она с огромным удовольствием поддержала мою инициативу обратиться к помощи гипноза. Ох, как я боялась! Мои руки тряслись, а изо рта