Медлить больше нельзя было, даже несмотря на шок...

Выбрав в качестве перспективного «болтуна» волосатого верзилу, Петя развел стволы пистолетов в стороны сидящих рядом с ним парней...

И в тот же миг почувствовал на своем коротко стриженном затылке холод металлического предмета.

– Брось.

Этот голос не мог исходить от того, кто упер в его голову пистолет. Слишком большое расстояние. Этот голос звучит оттуда, где он только что стоял, прижавшись к косяку спиной.

– Брось!

Теперь голос прозвучал уже ближе. Кто-то, незнакомый Усу, подходил к нему со спины. Помощнику Полетаева показалось, что он начинает догадываться, кому мог принадлежать этот голос.

– Ну, сколько ты успеешь нажать на спуск? По разу? – подтвердил сомнения Усова относительно своей реакции чужой голос. – И тут же увидишь на стене свои мозги.

Опустив пистолеты, Петя с отчаянием швырнул их на стол. Между вазой с фруктами и строем приготовленных к празднеству бокалов. Горестно звякнув, хрусталь мелким крошевом посыпался на мягкий линолеум.

К столу подошел невысокий, но атлетически сложенный человек с аккуратной прической. В ее прядях едва заметно светилась седина. Не стоило даже тратить время на размышления о том, кто стоит перед ним, безоружным Усом.

– Ловок, – похвалил Хорошев. – Грамотно работаешь. Начиная с нуля, за два часа получаешь информацию, которую обычно добывают за несколько дней. Ловок. Но доверчив. А потому – не воин, а просто сообразительный пацифист. Если забираешься в дом с двумя пистолетами в руках, то нужно не разговаривать с кем попало и врага не осаживать. Нужно стрелять, Петя...

Ус медленно повернул голову и уставился на руку того, кто продолжал упирать в его затылок оружие. Он знал, что искал, поэтому не удивился, рассмотрев перед своим лицом фаланги тонких пальцев, покрытых черным как смоль пушком...

– Ай, Алик!.. – горько усмехнулся Ус. – Полгода себе твержу – «не сука он, не сука, тебе просто кажется»! Мне казалось, что показалось, а оказалось, что не казалось...

Ответом был удар пистолетной рукоятки по затылку. Боль была не резкой, а какой-то дурной, тошнотворной... Пытаясь встать на ноги, Ус почувствовал, как за шиворот стекает ручей крови.

– Усадите этого Бонда в кресло, – услышал Петя, рассматривая на своей ладони полную пригоршню крови. Она не капала, а текла с головы в руку, проскальзывая меж пальцев и убегая на пол... – Есть к нему пара вопросов.

Новый день начался для Струге с того, что он почувствовал, что кто-то стягивает с него одеяло. Просыпаться было точно так же трудно, как и несколько часов назад засыпать. Усилием воли Антон заставил разомкнуться свои веки и увидел прямо перед собой морду Рольфа и зажатый в ней край одеяла. Пес виновато смотрел на хозяина, и в его миндалевидных глазах стояла немая фраза – «Мужик, уважаю тебя, но я ведь не резиновый...».

Взглянув на часы на тумбочке, Струге некоторое время осоловело пытался понять, сколько времени. Когда невероятное стало очевидным, он понял, что до подъема Саши еще около получаса, и, стараясь не тревожить ее в самые сладкие минуты сна, цыкнул на пса и стал передвигаться по спальне, как человек-невидимка в комнате, набитой врагами.

Притворив дверь, он прошел в ванную, сполоснул лицо, оценил в зеркале ущерб, который нанесла ему бессонная ночь, накинул куртку и вместе с Рольфом вывалился на лестничную площадку...

Когда вернулся, жена заканчивала утренний макияж.

– Что-то вы сегодня быстро, – заметила она, глянув на отражение в зеркале недовольной морды собаки. – Опять куда-то собираешься рвануть?

– Что ты, что ты... – проронил Струге. – Сейчас отключу телефон, приму душ и буду смотреть телевизор.

– А вечером?

– Вечером матч, – вздохнул судья. – Немчата со шведами будут выяснять, кто на свете всех мудрее. Мы с Пащенко на стадионе встречаемся. Но это, Саша, только вечером...

Едва Саша, чмокнув мужа в щеку, вышла за дверь, Струге тотчас поднял с телефона трубку.

– Пащенко, ты на месте? Я скоро буду.

Святая ложь в годину чумы. Негодяй тот врач, который скажет больному, что он инфицирован. Саша – часть Струге, и было бы подло казнить ее тогда, когда еще есть хотя бы малейший, призрачный шанс излечиться...

Экспресс-запрос Пермякова дал свои экспресс-результаты. Криминальная полиция ФРГ, всегда болезненно относящаяся к тому, что граждан ее страны убивают за рубежом, особенно ревностно реагировала на факты убийства своих граждан на территории России. По всей видимости, давали о себе знать исторические аналогии. Уже к двенадцати часам следователь прокуратуры имел на руках минимум информации, позволяющей строить более-менее приемлемые версии убийства Бауэра. До сих пор у Пащенко и его подчиненных на руках имелось лишь предположение о том, что причиной смерти немецкого туриста явилось неадекватное поведение в момент разбойного на него нападения. В тот момент, когда любой российский бизнесмен, увидев перед собой несколько вооруженных людей, поднимает вверх руки и произносит банальную фразу «Берите что хотите», иностранец может встать в «стойку тигра» или даже отважиться на удар «вертушкой». За рубеж сейчас стекаются толпы русских эмигрантов, которые, не имея образования и не выказывая навыков в какой-нибудь работе, начинают зарабатывать деньги самым приемлемым для них способом. Демонстрируют липовые документы мастеров восточных единоборств со связками черных поясов и начинают тренировать зажиревших на пиве и колбасе жителей Европы. Именно по этой причине, приезжая в Россию, отдельные европейцы начинают демонстрировать отвагу и небывалую удаль. Как правило, это заканчивается тем же, чем закончилось в гостинице «Альбатрос».

С другой стороны, герр Франк Бауэр мог отважиться на противодействие терновским бандюкам, вспомнив свои годы, отданные армии Бундесвера. Теперь, когда Пермяков получил на руки факс, это тоже могло стать версией. Германские «товарищи» прислали короткую справку, нечто среднее между биографией Бауэра и содержанием его трудовой книжки. Вся информация содержалась на листе формата А4 в печатном виде и была исполнена в виде длинной телеграммы. По всей видимости, над текстом трудился не наш, российский переводчик, а ихний, отчего адаптированный вариант оперативного сообщения был в стиле «Так что передать мой посол?». Ничего передавать «их посол» Пермяков не собирался, он просто выстроил перед Пащенко две линии, отрицать существование которых теперь было уже невозможно.

Во-первых, Франк Бауэр служил капралом в армии Бундесвера в тот период, когда Валя Хорошев ходил по домам югославов и собирал со стен картинки. Во-вторых, они не просто находились на Балканах в одно время, а находились на Балканах в одно время и в одном месте. Их части некоторое время дислоцировались в одном квадрате, с длиной каждой из сторон в два километра. Подполковник находился на восточном берегу реки Ибор, а капрал Бауэр – на западном. Разделял их мост длиной в пятьдесят метров. Иначе говоря, их ничто не разделяло, и мешать их общению обстоятельство в виде мостика никак не могло.