— Я бы смогла его убедить.

— Ты сама в это не веришь. Он достиг своего предела. К тому же отступники сели ему на хвост… Кстати, еще надо расследовать — как им это удалось? Можно было бы его увести из-под удара, спрятать. Но тогда Цех продолжал бы охоту. А это лишняя трата сил и времени для нас. И они могли бы в процессе разгадать всю комбинацию. А сейчас отступники считают, что устранили угрозу. Это продлиться недолго, но и нам нужно не так много времени. Теория создана, осталось применить ее на практике.

— Но у нас нет кандидата, подходящего под катрен. Райзер был потомком Максимилиана, Владимир — потомком Павла, которого тоже называли последним рыцарем. Не так-то просто будет найти еще варианты.

Китаец небрежно махнул рукой.

— Он больше не нужен. Формально пророчество исполнено. Я уверен, что решение, найденное Владимиром правильное. Теперь нам нужен только старательный исполнитель, который соберет по этим инструкциям ружье. И ситуация, в которой выстрел прозвучит громче всего.

— Они вернулись. Центурия у девчонки.

Гигант никак не показывая, что слышал слова Розенблейд, продолжал изучать диспозицию на шахматной доске. Ферзевая пешка была зажата пробкой от шампанского и пуговицей. Но ее прикрывал оловянный солдатик.

— Хотите, мы доставим центурию вам?

Гигант, не отрывая взгляда от доски, отрицательно покачал головой.

— Нет. Катрены должен был украсть Данила и вручить девушке. Но получилось даже лучше — девочка сама прихватила их с собой. Это выглядит более естественно. Нет, мне они не нужны.

Розенблейд удивленно посмотрела на хозяина, перевела взгляд на Алена, но тот лишь флегматично пожал плечами. Ален не любил читать. Вся эта история с древними бумажками навевала на него сон.

Впрочем, гигант пребывал в хорошем расположении духа и изволил пояснить:

— Я не знаю, что в них, но мне это и не интересно. Они находятся в руках дикарей уже много лет, я вполне могу подождать еще пару месяцев…

— Зачем же тогда… — женщина замолкла.

Но гигант не обратил внимания на то, что его перебили. Он слишком долго живет, что бы подобные пустяки задевали его.

— Предназначение этих катренов — побудить девочку действовать. Но действовать она должна единственным нужным нам образом.

Он передвинул на свободную клетку фигурку совы из слоновой кости.

— Запоминайте адрес. Девушка обязательно отправится туда, сегодня или завтра. В ближайшие дни. Дополнительные инструкции получите в зависимости от того, чем закончится разговор.

Хозяин кабинета взял с доски оловянного солдатика, долго рассматривал его, словно видел в первый раз. Спросил:

— Вы знаете об аварии, в которой чуть не погиб наш герой?

Розенблейд кивнула.

— Ваше мнение?

— Целились не в него.

— Вот как…

— Мы следили за мальчишкой, — уверенно говорит женщина. — Видели, как все произошло. Ален отправился дальше, а я еще покрутилась на месте аварии. Осмотрела там все. Потом мои люди в полиции сняли копии со всех отчетов и результатов экспертиз. Акция, несомненно, была спланирована. При этом очень большое значение имела точность места и времени встречи с целью. Вычислить с такой точностью передвижения Данилы невозможно. Зато появление там Калашникова было абсолютно предсказуемо — он раб привычек. Уверена, его-то и планировалось убрать.

— Вот как, — повторил гигант. — Что-то мутит наш хитроумный Сим.

* * *

Абрахам Богнга любил свою работу. Это могло бы показаться нелепым человеку из Америки или даже из любой страны Исламского Союза. Но Абрахам жил в Замбии, а в Замбии ты счастливчик, если нашел хоть какую-то работу. Что уж говорить о работе уборщика на атомной электростанции — ходишь в чистейшем комбинезоне, два раза в день обязательно принимаешь душ, пусть он даже и пованивает какими-то химикатами. Работаешь в помещениях с кондиционерами, а не на палящем солнце, да и сама работа не сказать чтобы тяжелая. А еще бесплатный обед в столовой АЭС и весьма приличная, по меркам Замбии, зарплата. Не удивительно, что Абрахам любил свою работу.

Он тщательно следил, что бы все его щетки и губки были идеально чистыми, буквально после каждого вымытого помещения возвращался в подсобку и менял воду в своем ведре на колесиках. Почтительно кланялся всем встречным белым сотрудникам АЭС — эти «костяки» все на одно лицо, вдруг не узнаешь начальника?

Одно беспокоило Абрахама.

Старый Туанг уехал из Монгу. И семью увез.

Да еще и остальных горожан уговаривал ехать. Говорил — «костяки» заковали на этой земле демонов и заставляют работать на себя. Но демоны рано или поздно вырвутся и страшно отомстят. Ну да Туанг старый и глупый, он даже электричеством не умеет пользоваться — держит в доме керосиновую лампу. Абрахам учился в школе при католической миссии и очень много знал о мире. Потому и получил такую хорошую работу. Он знал, что никаких демонов белые здесь не держат, а все дело в реакторах. Что там происходит, Абрахам не знал — так далеко его образование не распространялось, — но был уверен, что никаких демонов внутри нет. Старый Туанг даже в двигателе машины подозревал заключенного демона, но Абрахам как-то помогал соседу разбирать двигатель его грузовичка и видел, что никакого демона там нет.

Да и черти бы с этим Туангом! Хорошо, что уехал и не надоедает больше со своими проповедями. Жаль только, дочка его Руя, с которой Абрахам дружил с самого детства, уехала с семьей.

Уборщик вздохнул и принялся тщательно протирать боковую стенку пульта от пыли. Операторы не обращали на него внимания, обсуждали последнюю серию какого-то криминального сериала и обменивались шуточками. Абрахам немного завидовал операторам. Он любил свою работу, но у них работа была лучше — сиди себе в кресле, пей кофе и время от времени смотри на приборы. Но чтобы получить такую работу, надо было родиться белым.

«Что за… — Абрахам наклонился к самому полу, прищурился. — Это здесь откуда?»

Из щели между плитками пола пробивался крохотный зеленый росток. Абрахам расстроился, но и обрадовался. Расстроился потому, что всегда так тщательно все отмывал, а тут видать пропустил невесть как проникшее на станцию семечко — не за один же день оно проросло! А обрадовался, что заметил росток до того, как на него обратил внимание кто-нибудь из «костяков». Выговором бы не обошлось, могли и оштрафовать, а то и выгнать.

Абрахам сорвал стебелек на мгновение подивившись его жесткости — словно не крохотную травинку вырывал, а взрослый сорняк на огороде. Потер плитку тряпкой.

— Эй! Что это?

Абрахам обернулся на удивленный возглас оператора. Выронил тряпку.

Из стыков между полом и стенами стремительно, словно каша из выкипающего котла, перли зеленые переплетающиеся стебли. За то время, что Абрахам и операторы стояли в замешательстве, растения плотно оплели стены зала и ушли куда-то вверх, легко, словно тот был из картона, проломив потолок.